Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 3

— Тоцкий, даже ты стал малолеток окучивать! Тебе что, засранец, взрослых баб мало?

Комендант без всякого приглашения вошёл в жилую комнату прапорщика, тем самым нарушив неприкосновенность жилища, данной Конституцией всем гражданам СССР прямо с рождения. А кого это хотя бы раз волновало в данный период времени и в советском гарнизоне?

Хозяин холостяцкой комнаты ничего не понимал и в ответ задал вполне резонный вопрос:

— Товарищ подполковник, каких малолеток? Когда и где?

— Да вот прямо здесь, засранец! Женские трусы стал коллекционировать? Давай вытаскивай свою коллекцию, ё…рь-стахановец! Иначе сейчас обыск проведём, полиция уже здесь.

— Да какие трусы? Объясните толком.

— В камере следователь всё объяснит. Одевайся быстро!

Комендант приказал своему помощнику закрыть дверь комнаты прапорщика и опечатать, чтобы завтра с утра провести обыск по всем правилам и инструкциям. Такие тонкости надо было обязательно соблюдать только из-за немцев. Была бы девчонка русская, перевернули бы всю комнату вверх дном и обязательно бы нашли то, чего искали. А протоколы можно было и потом оформить. Но, только не с немцами. Орднунг, понимаешь ли… Едрит его в корень!

Прапорщика доставили под конвоем в кабинет коменданта гарнизона. Полицейский ВАЗ-2106 прибыл следом. Немецкий следователь попросил для процедуры опознания привлечь двух военнослужащих одной комплекции и одного роста с задержанным.

С гауптвахты привели двух лейтенантов в гражданке, доставленных ещё вчера пьяными с Дрезденского вокзала. Офицеры хотя и успели протрезветь, но не могли понять, чего от них желает комендант гарнизона. Кузнецов рявкнул, приказывая обоим быстро умыться, привести себя в порядок и сесть рядом с прапорщиком в ветровке и джинсах.

А то, что один из офицеров оказался казах по национальности, а второй армянин — никого не волновало. Для немецкого следователя все русские выглядели на одно лицо. Для протокола были важны рост и комплекция. Наконец-то все уселись, понятые заняли свои места.

Сильвия в присутствии Бернда, папы и коменданта уверенно опознала злодея по имени Tolik. А в душу Кузнецова всё больше и больше закрадывались сомнения по поводу правдивости всей этой неприглядной истории. И дело было совсем не во французской парфюмерии для его супруги. Уж слишком спокойно и уверенно держалась эта потерпевшая немка. Едрит её в одно место…

Прапорщик Тоцкий недаром слыл знатоком женских душ, в момент опознания сразу всё понял и успокоился. Следователь, посовещавшись с начальником уголовного розыска, решил оставить допрос потерпевшей и подозреваемого на завтра. Как раз будут готовы экспертизы, и русский любитель молоденьких девочек уже не сможет отвертеться от бесспорных доказательств…

Немцы уехали, старший лейтенант Скрипка занялся документами, в кабинете остались только майор Кузнецов с задержанным.

Комендант встал из-за стола:

— Что скажешь, прапорщик?

— Эта немка сама хотела в субботу после танцев со мной уйти. Я отказался. У неё двух месяцев не хватает до шестнадцати лет. Мне это надо? Товарищ полковник, можете сами паспорт проверить.

— Значит, ты такой гордый «Варяг» и живёшь на «Ледоколе», — усмехнулся комендант.

— И чужих трусов женских в твоей комнате мы завтра не найдём?

— Какой есть! Ничего вы не найдёте. Ни чужих трусов, ни своих.

— А ты, прапор, давай, не борзей! — Офицер встал над задержанным. — С тобой тут, на ночь глядя, не в бирюльки играем. Сам-то понимаешь, что завтра после обыска и экспертизы твоя судьба решится?

— Да всё я понимаю, товарищ подполковник. У меня к вам одна просьба будет.

— Слушаю.

— Вызовите завтра с утра прапорщика Кантемирова с Помсена. Он в ЛГУ на юридическом учится. Может, чего и посоветует.

— Тоцкий, ты ещё у меня здесь адвоката потребуй. А с этим Кантемировым вы — два сапога пара. Друг-друга стоите. И чем же он тебе поможет, этот студент с полигона?

— Тимур сам рассказывал, что у него в друзьях по учебе опера и следователи. Может чего-то и подскажет.

Майор подошёл к телефону, поднял трубку и приказал соединить его с казармой войскового стрельбища Помсен. Дежурный полигонной команды ответил тут же. Тоцкий напрягся…

Комендант гарнизона представился и попросил срочно вызвать к телефону начальника стрельбища. Затем удивлённо посмотрел на Тоцкого и протянул ему трубку:

— Надо же, на месте оказался твой дружок. Вот сам с ним и договаривайся.

Толик схватился телефон, как утопающий за соломинку:

— Тимур, здорово. Я задержан в комендатуре. Помнишь Сильвию из ГДО? Да, малолетку эту сиськастую! Она написала заяву и дала показания, что я имел её ещё с субботы в своей комнате и не отпускал домой до понедельника… Тимур, да она мне нах не нужна! Приезжай завтра с утра пораньше… Спасибо.

Прапорщик дрожащими руками положил трубку обратно. Старший офицер тяжело вздохнул, вызвал конвой и приказал отвести прапорщика в отдельную камеру.

С раннего солнечного утра прапорщик Кантемиров дожидался Кузнецова у дверей комендатуры:

— Здравия желаю, товарищ подполковник!

— Здорово, студент. Решил своего дружка с кичи вытянуть?