Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 3

Поэтому Тимур вместе со всеми пацанами посёлка с детства впитал слова, манеру общения и понятия преступного мира. И в этот раз молодой прапорщик Кантемиров инструктировал старого прапорщика Тоцкого:

— Толян, в этом гаштете будут сам хозяин Ганс, за переводчика тот парень Ян, и скорее всего будет бывший муж Симоны. У него к тебе претензии. Сам пока не знаю — какие? Они же с Симоной давно в разводе? На месте определимся… Толик, ты главное, не суетись и не дёргайся в сторону этого Дитмара. Что бы он не говорил, сиди спокойно и не дерзи в ответ. Сиди и молчи. Драться в этом гаштете при таком хозяине никто из них не посмеет.

— Да я его один на один враз сделаю! — Анатолий был готов грудью бросится на амбразуру за свою потенциальную невесту.

— А я говорю — будь спокоен, как танк Т-34 на постаменте. Никакого махача! Только серьёзный базар, — Тимур раскрыл перед Толиком пакет с матрёшками. — А теперь, товарищ прапорщик, слушать меня внимательно и всё запоминать.

Инструктаж прошёл успешно, Кантемиров заставил Тоцкого выучить правильные и нужные слова и на своем примере показал, как надо сидеть и говорить.

В воскресенье вечером в гаштете «У Ганса» народу оказалось не так много, как в прошлый раз. Обычно самый пик посещения этого заведения отмечался по вечерам пятницы и субботы. В обоих залах сидели только завсегдатаи. Навстречу вышел сам хозяин, протянул руку обоим гостям и махнул в сторону небольшого закутка. Сейчас бы его назвали «ВИП-зал».

За единственным столом сидели Ян с Дитмаром. Ян встал и поздоровался только с Тимуром. Друзья сели. Всем участникам переговоров принесли и раздали по бокалу «Радебергского». Гости не знали с чего начать и вопросительно взглянули на хозяина заведения, как на самого старшего в этом месте.

Правильный вор хлебнул национального напитка, оглядел всех и с усмешкой произнёс:

— Тимур, нам сегодня Ян уже рассказал про гранату в твоём кармане. Мы долго смеялись.

Прапорщик Кантемиров заулыбался, встал и водрузил свой пакет на стол. Немцы переглянулись.

Прапорщик Тоцкий сидел спокойно, ни один мускул не дрогнул на лице начальника вещевого склада. Всё строго по плану…

Русский вытащил первую матрёшку и протянул Яну:

— Для бабу̀шки!

Внук Ян очень любил русскую бабушку и не раз говорил об этом советскому прапорщику.

— Спасибо, Тимур!

Начальник войскового стрельбища Помсен вытащил оставшиеся две матрёшки и обратился к Гансу:

— Ганс, это подарок от нас вашим подругам на завтра, в Международный женский день.

Немцы просто офигели… Хотя в ГДР была традиция отмечать 8 Марта, но не с таким размахом и выходным днём, как было принято в Советском Союзе. При чём здесь женский праздник и сегодняшний разговор?

Гость улыбнулся и пояснил:

— Ганс, мой друг недавно освободился из военной тюрьмы в Лейпциге, где сидела Клара Цеткин (Klara Zetkin). Говорит, там даже есть мемориальная камера, в которую никого не сажают, а только водят посетителей. Вот мы вспомнили про этот праздник и решили сделать вашим дамам небольшой подарок.

После перевода Ганс встал, что-то быстро сказал и убрал матрёшки. Ян не стал переводить. Тимур понял эти слова дословно так: «Не зря же подруга Клара зону топтала…».

Затем Ганс с улыбкой поинтересовался, за что сидел камрад Толик на киче лейпцигского изолятора. Ответ прозвучал строго по полученной инструкции:

— Неуважение к старшим по званию.

После перевода хозяин гаштета одобрительно кивнул. Нормальная статья… Также был задан вопрос по сроку времени отсидки. Толик отвечал спокойно, глядя в глаза Гансу:

— Месяц по приказу генерала. Затем начальник тюрьмы добавил ещё месяц.

По меркам уголовных статей данный срок казался ничтожно мал, но для разговора на равных в этом питейном заведении вполне соответствовал. Какому же уголовнику не интересно послушать про условия мест лишения свободы другого сидельца? Тем более, в иностранной военной тюрьме?

Вопросы текли ровно и с явным интересом. Хотя прапорщик Тоцкий отбыл всего лишь сутки в стенах дрезденской гаупвахты по делу роковой красавицы Сильвии, ответы были спокойными и с подробностями. Только что выученные прапорщиком правильные слова «хата», «шконка», «вертухай» и «параша» требовали особого перевода, и Тимур как мог, объяснял всё Яну. Переводчик добросовестно переводил, устал и сбегал ещё за бокалами пива для всех.

Ещё один виновник этой встречи по имени Дитмар оказался забыт и только сердито смотрел на советских прапорщиков.

Неподдельный интерес немецкого преступного мира был удовлетворён. Толик стал в доску своим, хотя и иностранным военным. Рейтинг русского поднялся до высоты показателей недавно освободившегося немецкого уголовника. Перешли к делу…

Дитмар и Толик сидели напротив друг друга. Немец после двух бокалов пива с явным презрением в упор рассматривал советского прапорщика, который пока не притронулся ко второму бокалу. Анатолий сидел спокойно, смотрел в стол и медленно крутил посуду в руках.

Ганс посмотрел на обоих противников, что-то прикинул и кивнул Яну для перевода.