Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 5

Добрая весть о менделеевских исследованиях двух пытливых прапорщиков пехоты, старослужащего и молодого, быстро разлетелось по гарнизону. Страждущий люд потянулся на огонёк отдельной комнаты семейного общежития. Яичный ликёр был метко переименован народом в «молочный» и прочно вошёл в вечернее меню наших неокрепших юных душ. Вот такое получилось молоко — оборотом в семьдесят градусов…

И потекли в небольшой комнате глубокомысленные разговоры интеллигентных людей о жизни, службе и бабах. А прапорщик Кантемиров от невероятной тоски и огромного запаса загадочного ликёра банально забухал…

Молодой человек пил практически каждый день, похудел и почернел. Конечно, начальник стрельбища тащил службу, но как-то так, на автомате. Благо на полигоне дослуживали последние дни дембеля-осенники: старший оператор Виталий Басалаев, оператор первого направления Владимир Вовченко, оператор пятого направления Сергей Смолич, и повар Расим Алиев. Русский, украинец, белорус и азербайджанец…

Литовец Ромас Драугялис после памятных всем событий дослуживал в Союзе и, скорее всего, был уже дома и кушал мамины пирожки.

Дембеля собрались без своего прапорщика и, пригласив на экстренное совещание свежеиспеченных Дедов Советской Армии, приняли волевое решение — нести службу до последних дней в ГСВГ, даже не смотря на приказ Министра Обороны СССР товарища Язова. Это был зеркальный ответ за отношение начальника войскового стрельбища к своему личному составу.

За этот месяц полигон отработал как часы «Монтана, 7 мелодий» на руках у каждого дембеля. И на удивление командира полка не произошло ни одного сбоя стрельб по вине операторов полигонной команды. Жаль только, что Ромас отсутствовал на своей пилораме…

Октябрь подходил к концу, и в одно мерзопакостное саксонское утро, когда с утра зарядил мелкий дождь, болела голова, а во рту словно «кошки насрали», прапорщик Кантемиров, с трудом побрившись из-за тремора рук, решил с бодуна сходить в полк, тайком добрести до магазина и выпросить у знакомой продавщицы пару бутылок прохладного пива, которые тут же употребить на месте. А потом с захваченными с собой ещё несколько бутылок благородного напитка найти попутку и всё же добраться до места несения воинской службы. А там набрать аппетита на свежем воздухе, изволить откушать, затем здоровый послеобеденный сон и вечером всё по новой…

Прошедший вечер молодой человек помнил смутно. В памяти только осталась картинка художественного фильма «В зоне особого внимания». Этот фильм, наш ответ американцам на их «Рембо», телецентр гарнизона крутил постоянно, несколько раз в месяц. И как всегда, кто-то из армейских товарищей заходил, и кто-то выходил из комнаты. Финал вчерашнего вечера Тимур уже не помнил…

Советский военнослужащий с пульсирующей в голове болью медленно шёл в лёгкой дымке утреннего тумана мимо клуба и плаца в направлении магазина. На свежем воздухе голова немного проветрилась и начала соображать. Появились несколько умных мыслей: «Надо меньше пить…», и «На хрена я попёрся с утра в полк?».

Прапорщик так глубоко задумался над своим моральным и физическим падением, что не заметил и прошёл мимо командира полка подполковника Болдырева и начальника штаба полка майора Ремеза, полностью игнорируя своё командование.

За что и был остановлен хорошо поставленным командным голосом:

— Прапорщик Кантемиров, хенде хох!

Лексикон командира полка начал пополняться наречием места пребывания: «хальт, хенде хох и нихт шиссен…», — которые указывали на прекрасное расположение духа подполковника.

Начальник стрельбища круто развернулся, надвинул на неуставную причёску фуражку и строевым шагом по булыжной мостовой приблизился к командиру. Из-за алкогольной интоксикации каждый шаг эхом отдавался в его голове. Доложил о прибытии.

Подполковник ухмыльнулся и спокойно так говорит майору:

— Представляешь, приезжаю вчера ночью из Швепница (дивизионный полигон), прохожу мимо семейного общежития и слышу — поют. На первом этаже. И хорошо так поют. Душевно… Кантемиров, ты помнишь, что пел вчера вечером?

— Никак нет, товарищ подполковник! Я спал.

— Не звезди боевому командиру, прапорщик, — продолжает комполка. — Дай, думаю, проверю, что это за новый хор мальчиков у нас прорезался. Стучусь в дверь, а она открыта… Захожу и вижу — трио прапорщиков: Кантемиров, Клейнос и Россиев. Сидят, обнявшись на диване, смотрят без звука фильм про десантников и поют «Подмосковные вечера».

Начальник штаба начинает потихоньку ржать.

Командир полка продолжает с невозмутимым видом:

— Майор, ты дальше слушай. Один Кантемиров только оглянулся и рукой мне махнул. Заходи мол, не стесняйся… А я не стал им мешать. Крупных залётов нет ни у одного исполнителя. А перед ними столик, весь заставленный молочными бутылками и закуской. Но какой сивушный запах стоял в комнате! Что вы там пили, прапорщик?