Кто сказал: "Война"? (СИ)

— Да не завидуй — нечему тут, — добавил вдогонку охранник и подошел к Гайи, помог ему подняться, осторожно вытер кровоточащий нос. Сначала он глянул на ладонь, принюхался и даже лизнул кровавый след, а потом присел, снизу вверх посмотрел в глаза и долго что-то там изучал. Братишка замер на месте, как примороженный, и даже рот открыл. После него настала очередь Салемы — и она тоже застыла. Страшные раскосые глаза охранника раздевали до костей, выворачивали душу, вытряхивали все сокровенные тайны… Салема не понимала, что происходит, почему и зачем это нужно, но знала: вряд ли когда-нибудь сможет забыть.

Изучив их обоих, странный парень поднялся и заговорил с братом совсем нестрашно, даже ласково:

— Тебе сейчас очень больно, но это пройдет. Вытерпишь?

Если черноволосый мальчишка, хоть и явно орбинитом не был, говорил по-орбински чисто, то речь охранника, такую же странную и чужую, как он сам, разобрать было трудно. Смысл сказанного скорее угадывался, возникал сразу, чем складывался из отдельных звуков и слов.

Гайи шмыгнул носом и кивнул. Он уже не плакал и даже не злился — был спокоен, как будто понял для себя что-то новое, принял важное решение.

— Вот и хорошо, бери сестру, и бегите домой. Только обещай: про кровь из носа ты обязательно расскажешь родителям. Если идет кровь, значит, ты можешь навредить себе или кому-то рядом. Обещаешь?

Гайи опять кивнул, а потом схватил Салему за руку и в самом деле поволок к дому. На следующий день еще до рассвета отец вместе с гостями из ордена Согласия отбыл на рудники, а назад вернулся уже без магов. Ни вредного мальчишку, ни странного охранника Салема больше никогда не видела.

Про кровотечение, как и вообще про драку, они, конечно, никому не рассказали. Только с того дня Гайи сильно переменился: мастера Ияда и его уроки ненавидеть перестал, напротив, ждал с нетерпением и всегда просил: еще один прием, еще один бой, еще один вид оружия… Теперь уже Салема и не мечтала за ним угнаться, а вскоре матушка вовсе забрала ее на женскую половину — вышивать, читать стихи, играть на арфе и готовиться к замужеству. На верховую езду и фехтование времени почти не осталось. Так и закончились ее мальчишеские забавы.

Между тем брат в пятнадцать лет впервые побил наставника на мечах, и тот сам признал поражение. Сейчас Гайяри побеждал четыре раза из пяти, но все равно считал, что Ияд из племени Хиба — самый лучший и самый сильный соперник. Правда, обыграть его в стратега Гайи удалось только пару месяцев назад.

А вот Нарайна любимому братику не обыграть ни сейчас, ни через год, никогда — в этом Салема была уверена.

*4*

Так, за размышлениями, Салема незаметно добралась до центра Орбина.

Вечноцветущая площадь встретила журчанием фонтанов, ароматом цветов, плеском голубиных крыльев и очень редкими прохожими — до обеда было еще далеко, для веселья и прогулок — слишком рано. Зато на Купеческой с раннего утра царили шум и толкотня. Особенно тесно было в передней части, где мясные и молочные лавки чередовались с пекарнями, винными погребками и лотками зеленщиков. Хозяйки и кухонная прислуга закупали продукты на день, и от корзин и тележек, от шумных навязчивых торговцев и прижимистых по бедности покупателей было не протолкнуться. Тут Салема еще раз порадовалась, что верхом: там, где паланкин давно бы завяз, лошадь проходила легко — ей не нужна была целая свободная улица, а попасть под копыта коня или хлыст златокудрого всадника никому не хотелось.

В лавках, торгующих роскошью, посетителей почти не было — Салема быстро купила и шелк с бисером, и притирания, выслушала сплетни о дрязгах в Форуме, о похоронах, свадьбах и супружеских изменах. А с болтушкой Миррой даже присела на чашечку шиварийского высокогорного чая и за чаем поохала о том, какой же смелый и красивый у нее брат, как страшно за него все переживают, а особенно — и это, конечно, шепотом на ухо — славнейший избранник форума Айсинар Лен… а бедняжка Райяна-то все время с детьми и с детьми, и совсем ее не видно, а он мужчина хоть куда, и молодость опять же, все эти семинаристские глупости… да-да… А еще, не слыхала ли славная Салема, поговаривают, что скоро может быть война. Как кто говорит? А вещатель-то наш, Озавир умгарский миротворец… почему умгарский? Так потому что сам кнез Вадан его миротворцем и называет. Глупости? Ну, может и так, чего только люди не наболтают, особенно дамы. Дамы-то они, знаешь, славная, слышат щебет — и думают, что соловей, да-да…

К третьей чашке от сплетен и тревожных мыслей распухла голова. Салема поблагодарила Мирру за угощение, забрала покупки и переулками отправилась в сторону семинарии. Солнце почти поднялось в зенит, и если она собиралась встретиться с Нарайном, сейчас было самое время вернуться на Вечноцветущую.