Кто следующий? Девятая директива

И это произошло быстрее, чем я думал. Почти одновременно с очередной вспышкой в зеркале послышался резкий хлопок, даже треск, одна из шин сзади лопнула, но колесо продолжало крутиться, и ее сорвало совсем. Колесо заклинило. Пытаясь удержаться на прямой, я машинально крутил руль, но машина не слушалась, ее развернуло, оголившийся металл зарывался в асфальт, вспахивал его, меня несло совершенно невероятным образом под углом к дороге, смертельно раненный «тип Е» прокладывал теперь свой последний курс.

Внезапно «хонда» в зеркале стала меньше. Куо притормозил, чтобы не врезаться снова. Меня выкинуло на обочину, пошли камни, потом попались какие-то деревца, далее начинался уклон к рисовым полям. Отчаявшись исправить положение, я выключил зажигание. Запер дверцу и, упершись ногами в приборную панель, приготовился к худшему.

Удар о первый большой валун «тип Е» выдержал, но на втором машину подбросило, с ужасным грохотом перевернуло и на первом же обороте швырнуло о сваленные грудой деревья. Страшный треск, сильнейшая боль, полная дезориентация в пространстве и частичная потеря сознания в тот момент, когда центробежная сила вогнала в голову избыточную массу крови. Мой крик и проклятья слились с громом и скрежетом, потом все кончилось и весь мир замер.

Сознание вернулось почти немедленно. Я слышал, как на дороге вверху скрипнули тормоза и остановились два автомобиля.

Сейчас придет Куо. Придет, чтобы лично всадить последнюю пулю. Через окно в правой дверце я выполз на теплую землю рисового поля. Я хотел умереть под открытым небом, а не в покореженном металлическом гробу. Таково желание большинства людей.

Боль целиком овладела телом, но я держал глаза открытыми. Лежа на боку, я смотрел, как на обочине вверху они сначала сгрудились, — темные человеческие фигуры на фоне странно-зеленого неба, — а потом один отделился. Он пошел ко мне, и я знал, что это был Куо.

Глава 25 ВСПЫШКА

На фоне зеленого неба все происходящее казалось неестественным. Чтобы вернуться к реальности, я проделал серию мелких опытов, подтверждающих, что жизнь еще не кончилась и я в сознании: палец подчинился сигналу мозга и согнулся, глаза закрылись и открылись опять, голова поворачивалась в обе стороны. Зеленый свет не ослабевал.

Ноздри щекотал острый запах бензина, топливный бак лопнул; от бензиновых паров першило в горле и глубоко дышать я не мог. Я лежал и смотрел на Куо. Он обернулся и крикнул что-то оставшимся наверху. Этот китайский диалект был мне незнаком, но я подумал — он говорит о зеленом свете, а потом разобрал название на таиландском — Нонтабури. Куо отдавал какие-то приказания.

Освещенные сзади человеческие фигуры ушли за горизонт, до меня донеслось урчание «роллс-ройса». Куо приближался один. По мере того, как зеленый небесный свет тускнел, его лицо надвигалось на меня и становилось все больше. В правой руке он держал пистолет — уверенно, но в то же время свободно, пистолет слегка покачивался, — подходя, он внимательно следил за мной, я лежал неподвижно, глядя ему навстречу.

В мозгу происходила обычная работа, он тикал, как тикают часы в разбитом автомобиле. Я отчетливо сознавал, что из-за боли не смогу двинуться, если на то не будет крайней необходимости, то есть если только движениями можно будет продлить и поддержать жизнь.

Потом возникла следующая мысль: Куо пока еще не готов убить меня; он мог легко сделать это с обочины дороги или дать команду своим людям, а уж те бы устроили настоящий расстрел.

Его башмаки чавкали по залитому жижей полю, по молодым рисовым побегам, которые подобно узким длинным лезвиям выходили из земли и поднимались над ней не выше уровня моей головы. Вот он остановился и впился в меня взглядом, пистолет наготове — а вдруг я дернусь. Он возвышался надо мной, как исполинская статуя.

Шансов не было. Никаких. Но у старого пса много уловок в запасе. Я лежал не мигая, задержав дыхание, пропуская в легкие лишь самый необходимый минимум воздуха и медленно, незаметно его выпуская. Из открывшихся ран сочилась кровь, но она уже запекалась, большая свежая ссадина на скуле тоже едва кровоточила. Я мог запросто сойти за мертвого.

Правда, сердце работало. Но он не мог его слышать. Биение сердца слышал и чувствовал только я, и все другие эмоции начала подавлять тихая ярость: это сердце не должно остановиться.

— Квиллер.

Я знал его теперь, как брата, однако до сих пор мы так и не разговаривали. Ему хотелось поговорить, но нам нечего было сказать друг другу. Пистолет был только у него.

Неожиданно Куо наклонился. Черная тень на бледном небе.

— Ты слышишь меня? — Интонации человека, облеченного властью. Я лежал, не мигая и не дыша. В его голосе появилась ненависть. Обращался ли он ко мне живому или к мертвому, но ненависть требовала выхода. — Слышишь, сука? Будь ты проклят! Это был мой брат. В сарае с воздушными змеями. Я хочу, чтобы ты знал, сволочь! Ты убил моего брата.