Кто следующий? Девятая директива

Вспотев под глупой маской, Марио поднялся в рубку и сбросил ее; освободил штурвал и повернул его на несколько румбов к гавани. Легкое изменение курса усилило бортовую качку под ногами, и он вцепился в красные толстые спицы трехфутового колеса из орехового дерева.

За левым бортом проплыл красный бакен, и в рубку, разматывая балахон и свою арабскую повязку на голове, вошел Стурка. Он остался в джинсах и рубашке с коротким рукавом, сел на брезентовый стул за дорожным сундуком и потребовал:

— Повтори мне еще раз, Марио.

Тот послушно начал:

— Конечно. Я спрячу плот, пройду пешком и позвоню в офис Мезетти в Гибралтаре, велю им прислать для меня машину в Альмерию, возьму с собой в Гибралтар магнитофон и радио. Завтра я потрачу день, чтобы убедиться, что все в порядке — «Каталина» и пилот, остановки для заправки топливом в Тунисе и Бенгази. В пятницу утром я установлю радио и магнитофон с таймером. Затем я перейду к…

— На какое время ты его установишь?

— На восемь вечера в пятницу. Правильно?

— Продолжай.

— В пятницу утром я установлю таймер и пойду в банк. Я получу деньги по чекам.

— Какую сумму ты возьмешь?

— Сто тысяч долларов. — Он наблюдал за морем — впереди приближались огни Альмерии, за мысом открывалась гавань. Он перевел взгляд на Стурку.

— Зачем нам нужно столько денег?

— Для смазки.

— Что?

— Чтобы убедить некоторых людей молчать о нас.

— Кого?

— Некоторых людей в Лионе и Гамбурге. И там, куда мы направляемся, в Лахти. — Стурка произнес последнее слово с твердым гортанным «х».

Марио понимающе кивнул. «Сессна Сайтейшн» был семиместным военным реактивным самолетом с дальностью полета 1200 миль. Они должны были дважды приземлиться для дозаправки, и в Гамбурге и Лионе требовался кто-то для подготовки посадочной площадки и обеспечения топлива.

Огни гавани отодвинулись по правому борту, и Марио зафиксировал курс, направляясь к темному берегу к западу от Альмерии. Пометки на карте свидетельствовали о том, что к нему легко пристать. За мысом прибой не должен быть сильным, и он, вероятно, сможет выбросить плот прямо на песок. Ему придется прогуляться пару миль пешком, но это его не волновало.

— Продолжай перечислять свои действия.

— Мы взлетим в пятницу, в одиннадцать утра. Когда мы будем в воздухе и выйдем за пределы линий пассажирских сообщений, я выведу из строя радио тем способом, который объяснил мне Алвин, и наведу пистолет на пилота. Я прикажу ему приземлиться на месте, которое вы здесь выбрали. — Он жестом показал за покрытые солью окна. Площадка находилась в четырнадцати милях вглубь от Альмерии и представляла собой гнездо в предгорье. — Если с пилотом будут проблемы, я выстрелю ему в ногу и велю быстро приземлиться, чтобы мы могли оказать ему медицинскую помощь до того, как он истечет кровью. Если он все еще будет пытаться повернуть и возвратиться в Гибралтар или приземлиться в Альмерии, я прострелю ему другую ногу. Я скажу ему, что убью его и попытаюсь совершить посадку сам.

— Ты думаешь, у тебя получится?

— Если потребуется, я надеюсь. Алвин достаточно тренировал меня.

После приземления они собирались убить и закопать пилота, разместиться в самолете и взять курс на Средиземное море, пролетая над проливом между Ибизой и Майоркой, пересекая береговую линию к востоку от Марселя и переходя на бреющий полет, чтобы избежать обнаружения береговыми радарами. Но за эту часть и все остальное отвечал Алвин, и все, что требовалось от Марио, — это достать самолет от Гибралтара до Альмерии.

Не сбавляя хода, он оценивающе оглядывал берег, стараясь вовремя заметить большие волны и удержать поворот гребного винта в разбушевавшемся море.

— Я смогу это сделать. Не волнуйтесь за меня.

— Я и не собираюсь, — ответил Стурка. — Но я тебе дал телефонный номер в Альмерии. Ты забыл об этом?

— Нет. Я буду звонить вам каждые два часа. Я дождусь четырех звонков и повешу трубку.

Стурка должен был находиться в пределах слышимости этого телефона и ждать его звонков в четные часы. Отсутствие звонков означало бы для него, что Марио раскрыт. Не было причин подозревать, что они раскроют его. Что касалось «Мезетти Индастриз», то Марио путешествовал по континенту по делам компании. Пока остальные — Стурка, Алвин, Пегги, Сезар — нелегально переправлялись в Лиссабон на борту грузового парохода, совершающего чартерный рейс, Марио провел четыре дня дома, в Нью-Йорке, и затем совершенно открыто прилетел в Марсель рейсовым самолетом «Эр Франс» из аэропорта Кеннеди. Это была контрольная проверка, и Марио хотелось пройти ее. Его паспорт не вызвал вопросов в аэропорту, никто не задержал его, и, следовательно, он был вне подозрений.

Это был необходимый риск, потому что Марио оставался единственным, кто продолжал действовать в открытую, и они хотели убедиться, что полицейские не напали на его след. Возможно, он не блистал умом, но понимал такие вещи и осознавал, почему ему необходимо рискнуть. Он был рад, что решился на этот шаг. Это сделало его более уверенным в себе, его попытка завершилась успешно, и это тоже было важно.