Кто смеется последним

Обескураженная полиция рыщет по рабочим кварталам, по предместьям и производит многочисленные, но безрезультатные аресты. — Незнакомца нет. Вместе с тем, его черты полиция видит на лице каждого рабочего. Чем больше она производит арестов, тем больше появляется лиц, вызывающих подозрение. К ночи агентам кажется, что необходимо арестовать весь Париж. Неизвестный — везде и всюду и вместе с тем — неуловим. Агенты перестали доверять друг другу, они арестовывают своих коллег. Их охватывает все большее беспокойство. В тьме ночи творится какой-то дьявольский ералаш. И вот весь Париж начинает дико хохотать. Смеются в барах, на улицах, в дансингах, в скромных рабочих квартирах, смеются на Эйфелевой башне и в метро. Все повторяют последнюю новость.

Но я ее не повторю, уважаемые читатели! Она настолько чудовищна, так неправдоподобна, так идет вразрез со здравым смыслом и нашими убеждениями, что я ее опускаю без колебаний. По правде говоря, я бы заменил точками большинство глав, но в таком случае нечего было бы читать, а вы сами понимаете, что мне — как издателю — это не может быть на руку. Так или иначе, роман отпечатан — и его нужно пускать в оборот. Что же касается его автора, то о нем идут разнообразные толки. Вплоть до того, что он и есть тот неизвестный, который натворил столько безобразий в течение всего лишь трех суток.

На мой взгляд, он, безусловно, русский большевик. Последние аресты в Париже убеждают меня в том, что зараза, идущая из пресловутой страны Советов, распространяется все больше.

Во всяком случае, тождество арестованного недавно маляра Пото с папа Леру из романа — несомненно. Отсюда несомненна связь означенного маляра Пото с большевистской организацией. И я хочу только одного, — чтобы мои уважаемые клиенты, купившие эту книгу, не заподозрили меня в сочувствии ее автору.

Вот почему я пишу настоящее послесловие. Я честный гражданин, патриот и республиканец.

К тому же, я коммерсант.

У меня есть дочь, которой я завещаю нашу фирму, существующую более пятидесяти лет.

Преступники должны сидеть по тюрьмам, благородные люди — среди своей семьи, оберегаемой законами страны.

Так я понимаю девиз нашей республики, начертанный на стене моего дома:

«Свобода, равенство и братство».

В заключение добавлю:

Жорж Деларм по сию пору не опознан среди многочисленных обитателей тюрем, не найден он и в пределах Франции, но сравнительно недавно я получил от него странное послание в несколько строчек, — привожу его целиком, как образец наглости:

«Господин издатель!

По условию, вы должны были выпустить лишь пять изданий моего романа, по 1.000 экземпляров каждое. Вы же выпускаете шестисотую тысячу, не уплачивая мне за следующие издания ни гроша. Черт с вами! Я не собираюсь подавать ко взысканию, так как судьи такие же мошенники, как и вы. Но меня утешает одна мысль, — ваш коммерческий нюх превышает ваши добродетели. Это дает мне уверенность, что мой роман получит хорошее распространение. Я всегда знал, что лучшая агитация против вас — вы сами. Итак, примите от меня в подарок мой гонорар, — в ваших руках он принесет хорошие проценты:

моих единомышленников!

Потому что, — повторяю вслед за моим героем, — не всегда дважды два равно четырем.

Жорж Деларм».

Надеюсь, глубокоуважаемые читатели, — комментарии излишни. Каждый из вас по достоинству оценит это упражнение в эпистолярном искусстве.

Я же, со своей стороны, пребываю в уверенности, что ничто не поколеблет доверие клиентов к моей фирме, и остаюсь, в ожидании уважаемых заказов, неизменно преданным —

Эжен Фаскелле

1924 г., декабрь.

ПОСЛЕСЛОВИЕ ГОСИЗДАТА

Прежде чем печатать эту книгу, вследствие подозрительного характера рукописи, Госиздат в свое время вынужден был обратиться к… агентам Макдональда и Керзона… Как известно, лучшие специалисты и по составлению подложных документов и по их разоблачению там — по ту сторону Ламанша: где практика, там и специалисты.

На этот раз агенты Макдональда имели более блестящий успех, чем в истории с письмом Зиновьева: неизвестными нам путями и способами (о таковых при разоблачениях даже министры в Англии не любят говорить) агенты установили, что печатаемый роман Жоржа Деларма — простой подлог Юрия Слезкина, который, «скрываясь под вымышленным именем, вздумал в аллегорической форме критиковать нравы и обычаи державы, дружественной Великобритании…» (цитата из обстоятельного донесения агентов-спецов).

Юрий Слезкин, не без запирательства, в конце концов признал себя по всем статьям повинным в предлагаемом вниманию читателя романе и лишь в свое оправдание ссылался на… литературные традиции, примеры, начиная от Кузьмы Пруткова и кончая… Мариэттой Шагинян… Поэтому, к общему удовольствию, объяснения можно закончить: агенты международного сыска, обжегшись на Зиновьеве, отыгрались на Юрии Слезкине: последний получает международную рекламу, а Госиздат имеет возможность издать произведение, тоже кое-кого разоблачающее, более правдивое и интересное, чем… ноты Керзона.

Госиздат