Кто стоит за дверью

Ольгерд немного постоял, затем подошел к Лоре, удостовериться, умерла она или только ранена. Он склонился над ней, и вдруг Лора широко открыла глаза и захохотала. Ольгерд отпрянул назад, и в тот же миг кто-то схватил его за руки и завел их ему за спину.

— Что это значит?!

— Ничего, — крепко связывая ему руки поясом, говорила Лора, — кроме того, что ты, впрочем, как и Свергина, вставай уже, — бросила она ей, — вернетесь к своему жалкому существованию.

Зоя поднялась и вдруг кинулась к двери, но Павел успел подставить ей подножку, и она со всего размаху повалилась на пол.

— Свяжу и ее. А то нос себе расквасит.

— А!.. Пляжный мальчик! Сговорились-таки. Сволочи! — клокочущим от злобы голосом стал выкрикивать Ольгерд.

— А вот и завещание, — открыв кейс Жилёниса с помощью ножа, ухмыльнулся Мельгунов. — Все себе отписал, молодец.

Лора схватила бумагу, прочла и, побагровев от ярости, порвала на мелкие клочки.

— Ну ты и гад! — подступилась она к Ольгерду. — Убить меня! Ты же любил!

— Любил, да ты заставила разлюбить. Ты же тварь, Лорка, ты же сама никого не любишь. Ты богатая сука, которая изгаляется над людьми.

— Это над какими людьми? Уж не над теми ли, которые перегрызли друг другу глотки в стремлении захапать все. А ты? Чем ты лучше их?

Жилёнис расхохотался.

— Выходит, единственным глубоко порядочным человеком оказался пляжный мальчик Паша.

Взгляд Лоры замер, она только сейчас до конца осознала, что Павел вполне мог ее убить. Она обернулась и посмотрела на него.

— Почему ты не убил меня?! — с ожесточением выкрикнула она.

Павел вяло усмехнулся.

— Ну раз все начистоту. Вероятно, потому, что я пляжный мальчик. Не смог. Нет, не выстрелить, а убить. Ведь это мы с Виткой напали на какого-то парня, приняв его за Чегодаева. До сих пор в руках мерзкое ощущение. Я только тогда в себя пришел, когда узнал, что парень тот выжил. Нет, если бы он умер, я бы в милицию на себя доносить не пошел. Но за те дни, когда тот барахтался между жизнью и смертью, я понял, что жить… жить в случае его смерти, не знаю, не скажу, что не смогу, но это уже была бы не моя жизнь.

— Дурак! И будешь всю жизнь в завхозах сидеть да сук богатых ублажать, — бросил Ольгерд.

Павел подошел к Жилёнису и развязал ему руки.

— Зато ты умный. Убивать из мести не станешь.

— Не стану, — потирая запястья, огрызнулся Жилёнис. — Но ты! Ты упустил такую возможность. Эта, — он презрительно глянул на Лору, — и над тобой в том числе надсмеялась, а ты спас ее.

Павел проигнорировал его слова.

— Ладно, Лорка! Ты когда из мертвых живой станешь? — обратился он к Ильховской.

— Завтра, — опустив голову, мрачно ответила она. — В три часа по Москве буду в Париже. В пять сделаю заявление.

— Значит, эту, — кивнул Павел в сторону Свергиной, которая, понимая всю тщетность своих действий, тем не менее пыталась освободить заведенные за спину руки от пояса, — надо продержать здесь. А то самолет взорвет. Ведь пока она, да и я, твои наследники.

— Жить он не сможет, если убьет! — не унимался Ольгерд. — Свергина вон напустила на Шуркину собаку и ничего, живет.

— С чего ты это взял?! — воскликнул Мельгунов.

— Выяснил. Она этого щенка Беззубцевым продала.

Павел подошел к Свергиной.

— Это что, правда? Ты Витку?!..

Больше он не произнес ни слова.

— Неправда! — выкрикнула Зоя с такой силой, что жилы проступили на шее.

— Какой ужас! — воскликнула Лора. — Какой ужас, знать то, чего не следует!

— А, поняла, наконец! — возликовал Ольгерд.

— Да иди ты! — запустила в него вазой Лора. — Проваливай! Мерзавец! Подлец!

Ольгерд с презрением глянул на Ильховскую и ушел.

— Так что мне делать? — обратилась Лора к Павлу.

— Лети, черт бы тебя побрал, в Париж! А я так и быть, посторожу твою убийцу.

— Пашенька, я как только вернусь…

— Лети, сказал!

Лора кивнула, схватила сумку и исчезла.

— Ну что, сонаследница, скоротаем вечерок? А то ты такая ярая, еще за Лоркой в аэропорт увяжешься.

— И увяжусь! Это наш с тобой последний шанс. Ведь сколько денег, Павел! Ведь могли бы жить…

— Могли бы, — согласился он. — В принципе, мы и живем, ну, не так, как нам бы хотелось. Да что поделать?

— Убить Лорку!

— Ну, подлую шутку она с нами сыграла, согласен. Но ведь за это не убивают.

— А что, прощают?

— Нет, конечно. За это презирают.

— Ой, плевала она на твое презрение!

— А я плевал на нее. Короче, разговаривать с тобой — себя не уважать. Пойдем, здесь есть одна кладовочка. Я тебя на ночь в ней запру. А как Лоркин самолет взлетит, сразу выпущу.

* * *