Кто стрелял в президента

Люба поглядела на дверь. В дверях стоял президент в накинутом на плечи халате. Люба замолчала. И в тот же миг комната заполнилась людьми. Все, как один, мужчины — сопровождающие лица — были одинаково респектабельны, как нумерованные ручки «Паркер» с золотым пером и ручной гравировкой. На их фоне телевизионщики и фотокорреспонденты выглядели шариковыми авторучками.

Люба успела с удивлением отметить, что известная ведущая, в студии на экране высокая и фигуристая, в жизни оказалась крошечной и худенькой, как модно одетая синичка.

Вторым эшелоном вошли руководители госпиталя в бирюзовой экипировке и выражением хлеба-соли на лице. Последней втиснулась старшая медсестра с огромной керамической вазой, украшенной надписью «С 60-летием!».

— Здравствуйте, Любовь Геннадьевна, — сказал президент и, слегка склонив голову и приподняв одно плечо, с улыбкой подошел к Любе.

Люба второпях засунула руку под одеяло и одернула больничную рубашку, короткую, как летняя ночь.

— Здравствуйте, … отчество из головы вылетело… — смешавшись, произнесла она.

— Ничего страшного, — подсказал президент. — Я ваше тоже, пока шел, забыл. Так что будем просто по именам. Можете даже по фамилии. Фамилию мою знаете?

Сопровождающие засмеялись добрым смехом, давая понять прессе, каким великолепным чувством юмора обладает лидер страны наряду с множеством других уникальных качеств, а самому лидеру — что они, подчиненные, несомненно оценивают его дар к хорошей шутке.

— Фамилию я помню, — сказала Люба.

И все еще раз засмеялись. Смеялись в продолжении встречи много, но не заливисто, колыхаясь и утирая слезы, а корректно регулируя тембр и аккуратно — продолжительность улыбок. Высокие гости знали, где уместен короткий смешок, а где и хохоток колокольчиком. И избегали жизнерадостного ржания, которое могло неправильно внушить главе, что жизнь у его помощников привольная и веселая. Самый полезный для карьеры смех вблизи президента — слегка усталый, мол, плодотворно потрудились, теперь можно на минутку присесть и улыбнуться. И снова за работу на благо страны, чтоб весело ей жилось.

«Продолжительность встречи пятнадцать минут», — вежливо, но строго предупредили из-под правого рукава часы Путина.

«Конечно, конечно, — согласилась Люба. — Я понимаю».

«В рамках строго отведенного времени», — уточнили часы.

Быть гарантом времени России — задача, налагающая большую ответственность. Общаясь с россиянами в многочисленных поездках по стране и во время встреч в Кремле, часы видели, какие надежды возлагают на них пожилые будильники, женские наручные часы, дешевая китайская электроника и роскошные ролексы. И у каждых внутри была туго сжатая пружина, готовая к выстрелу. И эту пружину нужно было умело смягчить. Старые часы, которые уже не могли ходить, были наименее требовательными, лишь изредка просили помочь с углем и дровами да прибавить пенсии, а в основном кланялись и норовили расцеловать. Рабочий ширпотреб, сидевший без зарплаты, хоть и был опасен непредсказуемыми выходками, тоже без устали благодарил гаранта за заботу. Атомные часы интеллигентно сетовали на недостаточное финансирование науки. И только ролексы, разграбившие страну, перекачавшие часы цветного металла за рубеж, норовили урвать еще и еще. Эх, сколько было встреч! Разве забудут когда-нибудь часы президента простую русскую женщину, поведавшую свое горе? Врачи, отметившие день медицинского работника, удалили гражданке детородного возраста обе маточные трубы, решили, что ей и семерых детишек хватит. «Остался у меня один циферблат», — плакала россиянка, хлопая натруженной ладонью по животу. Часы хмурились, они хоть и на семнадцати камнях, а не каменные! Саднило где-то внутри одной из двухсот одиннадцати составляющих часы деталей. Часы переживали о судьбах страны и ходе реформы ЖКХ. Много думали. Совсем перестали спать по ночам. И все ходили, ходили по резиденции. Иногда они советовались со своей супругой — простыми, но надежными, золотыми часами «Чайка». Супруга советовала не спешить. А сами часы президента считали, что часам надо чаще бить, причем, где ни попадя. Правда «Чайка», как ей и полагается, любила море и почти все время проводила в Сочи, так что часам часто приходилось полагаться на мнение правительственных ходиков и думских друзей на час. А те полагали, что время — деньги, и гребли его под себя, не останавливаясь ни на секунду.

«Постарайтесь уложиться», — вспомнив все это, устало сказали часы Любе.

«Постараюсь», — пообещала Люба и поровнее улеглась на кровати, во все глаза уставившись на президента.

Президент сжал одной рукой Любину правую ладонь, а второй хотел крепко пожать другую Любину руку, но увидел катетер в сгибе локтя и, нахмурившись, лишь дотронулся до кончиков пальцев.

— Спасибо вам, — растроганно произнесла Люба.

— Да за что же мне-то? — с улыбкой сказал президент и, примерившись, с чувством обнял Любу за плечи и поцеловал в обе щеки. — Это я вас должен благодарить.