Кто стучится в дверь

«Решился на месть спустя восемь лет?» – напечатала Анюта. Потом подумала немного и добавила еще два вопросительных знака. Потом подумала и стерла их. Это было нормально – решиться именно через восемь лет. Решиться сейчас, когда жизнь окончательно развалилась, когда стало понятно: не выкарабкаться. Ведь не всегда он так жил. При жене-то все было нормально. Со своими проблемами, конечно, но у кого не бывает семейных проблем? Анюта знала несколько пар, в которых муж не только догадывался об изменах жены, но и пользовался любовником в построении собственной карьеры. Недавно она отправляла одну такую семью на курорт: по праву старинной знакомой жена сообщила ей на ухо, что деньги на поездку дал любовник: «Сам не может, у него жена! Сказал: отдохни». Эта женщина никогда не работала, но муж не поинтересовался, откуда у нее деньги! «У него самого маленькая зарплата, так что у нас в квартире почти все уже куплено на мои!» Вот как бывает! К таким семьям, конечно, окружающие относятся без особой симпатии, но с возрастающим с годами равнодушием. Скоро это будет нормой, и страдания Фатеева по поводу консервативного общественного мнения Троицка будут Мало кому понятны. Он был именно такой муж. И красивая жена Ирина его устраивала. А после ее смерти жизнь стала ухудшаться. Фатеев шел на дно постепенно и осознать глубину своего падения смог только сейчас. Так вот: встал, походил по квартире, как по своей походила Анюта, глянул на все трезвыми глазами и сказал: «Да пропади оно пропадом!» (Почти так подумала и она сама, между прочим). Ну, а виновников его загубленной жизни и искать-то долго не надо: о них он помнил всегда, даже если и собирался не взрывать машину Катаева, а продать взрывчатку кавказцам.

У этой версии было одно доказательство – сокрушительное и неопровержимое. Сам Фатеев и не думал как-то защищаться. Он, правда, утверждал, что никого не убивал, но при этом твердил, что все они получили по заслугам. И что он сам должен был сделать это – просто не успел, не решился. Может, это такая хитрая тактика защиты? Но тогда нужно было как-то объяснить присутствие свое машины на месте убийства, эти сидения в кафе, эти конверты, этот мышьяк. Однако Фатеев молчал, намеренно усугубляя свое положение.

Жена депутата Александрова погибла на месте. Ее заметили только через полчаса, а «Скорую» вызвали и вовсе через полтора – решили, что баба валяется пьяная. Не помогли ни норковая шуба, ни сумка «Прада», ни сапоги «Вичини»: валяется, значит, алкашка. Спустя неделю после ее смерти депутат Александров получил письмо, в котором неизвестный предупредил его, что ад только начинается. И письмо и надпись на конверте были распечатаны на принтере. На одном и том же принтере. В конверте также находился белый порошок, оказавшийся впоследствии мышьяком.

Что же было дальше? Через четыре дня такие же письма получили два человека: Балитоева, врач-стоматолог, и Мордовских, историк. Эти люди не были знакомы между собой, а также никогда не знали депутата Александрова. Они жили в разных районах, принадлежали к разным социальным группам, и разница в возрасте у них была более тридцати лет. Тем не менее, они тоже могли иметь свои объяснения этих писем. У Мордовских были плохие отношения с сыном, у Балитоевой – с бывшим мужем…

Тут Анюта затормозила. Какой-то неприятный скрип раздался у нее в голове. Очевидно, заржавевшие мозги потихоньку включались в работу.

Сев за компьютер, она дала себе клятву, что будет записывать все. Все. Абсолютно все! Это было невероятно трудно: факты выскальзывали из рук, убегали под половицу. Но она только сжала зубы. Она будет записывать все! Потому что в этом спрятан успех ее мести. Да, мести! Анюта готовилась стать настоящим предпринимателем. Если так позволять бить себя по башке, а потом облегчать свой карман на стоимость всего оборудования для новой турфирмы – уж извините! Она, конечно, девушка интеллигентная, но не до такой степени.

Анюта заколотила по клавишам так, что вспорхнули сидевшие на карнизе голуби.

Мордовских не просто понял, что означает получение этого письма, он понял смысл письма! Профессор расшифровал и слова про вампира, и слова про самое больное, и даже слова про змею.

Балитоева – немного иной случай. Она в принципе ждала от бывшего мужа всего что угодно…

– Пиши все! – сказал внутренний голос, тот самый весельчак.

– А, привет! Давно тебя не было! – на секунду Анюта отвлеклась от клавиатуры. – Спасибо, что помог в прошлый раз.

– Не за что… – голос застенчиво пустил петуха.

– Да что же это?! Шизофрения?! Совсем я уже! – от изумления и возмущения она набрала воздуха в легкие и так посидела, глядя на стену. Потом выдохнула. Голос понял ее состояние, пропал.

Но в общем-то он прав. Будем писать все!