Кто такая Айн Рэнд?

Другая признавалась: «Моя ненависть к Рузвельту порой становится настоящей манией. Он борется практически за все, что я ненавижу Достаточно очевидно, что ваши чувства на этот счет такие же, как у меня – или даже сильнее». Индивидуализм Рэнд выходил за рамки господствующих интеллектуальных течений ее времени, но он вторил общей викторианской идее о том, что зависимость порождает слабость или ведет к моральной деградации. «В Говарде Рорке я вновь открыл для себя понятие «личности», – сообщал пресвитерианский священник из Луизианы. – Той личности, которой я должен был быть, и в которую должен был верить – но которая потерялась где-то в тумане интеллектуальных, моральных и духовных заблуждений, порожденных в нездоровых джунглях проповедников, профессоров и нищеты Депрессии. Рэнд оказалась права, надеясь на то, что в Америке, все же, существует сильная антиправительственная традиция и почти инстинктивный страх перед бюрократизацией, государственным регулированием и централизацией власти. Даже несмотря на то, что ее роман продвигал в массы новую мораль, в политическом плане он апеллировал к мудрости старых традиций консерватизма.

Тем же, кто уже склонился к либертарианским ценностям, роман предлагал поразительный противовес традиционным идеям невмешательства. Ее намерение воплотилось в жизнь: «Источник» сделал индивидуализм живой и отчетливой целью, к которой следовало стремиться. То, как она подчеркивала творческую энергию, продуктивность и силу независимых личностей, оказало ободряющее воздействие на Джеймса Ингебритсена, который как раз демобилизовался из армии, когда прочитал «Источник» и «Воспоминания лишнего человека» Нока. Своему другу он объяснял концепцию «Источника» следующим образом: «Говард Рорк является ответом Ноку, он олицетворяет созидание, а не попытку сбежать, и это также является ответом на вызов того безумного мира, в котором мы живем». Вскоре после того, как он написал это письмо, Ингебритсен перебрался в Лос-Анджелес, где принял участие в создании организации Pamphleteers – одной из первых либертарианских групп, сформированных в послевоенную эпоху. Подобным образом журналист Джон Чемберлен нашел, что комбинация старого и нового помогает ему утвердиться в своих политических взглядах. Чемберлен читал книгу Рэнд параллельно с «Богом из машины» Изабель Патерсон и еще одной либертарианской книгой – «Открытие свободы» авторства Роуз Уайлдер Лейн (1943). Он отметил, что три этих автора «превратили ноковскую концепцию общественной власти в детализированную реальность»: «Эти книги дают понять, что если жизнь должна быть чем-то большим, нежели мышиная возня в борьбе за государственные подачки – то должна быть выработана новая форма отношения к человеку созидающему». В 1930-х Чемберлен был известен своими умеренными социалистскими взглядами – но после войны он стал одним из главных рупоров либертарианства, звучавшим со страниц Wall Street Journal, Life и Time.

«Источник» дал либертарианству новую энергию – и очень вовремя. В течение многих лет пребывавшие в состоянии полудремы группы противодействия Новому курсу в начале сороковых начали постепенно просыпаться. Эти организации мгновенно распознали в Рэнд родственную душу. Осенью 1943 она приняла участие в публичных дебатах, организованных одной из таких групп, Американской научно-экономической организацией. Ее оппонентом стал бывший редактор The Nation Освальд Гаррисон Уиллард, а на повестке дня стоял вопрос о том, что поможет стране обеспечить послевоенный прогресс – коллективизм или индивидуализм. Еще более широкое распространение идеи Рэнд получили после того, как сжатая версия ее «Манифеста» была опубликована в Reader’s Digest под заголовком «Единственный путь в завтрашний день». Вскоре ставшее рупором набравшего популярность антикоммунистического движения, это издание помогло Рэнд обрести известность откровенно политизированного автора.

Тем не менее, она опасалась, что все еще не нашла «своего» читателя. Ее в особенности раздражала реклама «Источника», представлявшая роман в качестве эпической любовной истории, а не серьезной пищи для ума. Она отправила гневное письмо Арчибальду Огдену, в котором подробно описала причины своей неудовлетворенности. Незадолго до этого она предприняла самостоятельные действия, направленные на продвижение книги в качестве политического заявления. Как Рэнд объяснила Эмери, она хотела стать праворадикальным эквивалентом Джона Стейнбека: «Пускай теперь наши сторонники сделают мне «имя» – я должна посещать встречи, возглавлять движения и представлять собрания. Я могу стать настоящей находкой для наших так называемых реакционеров». Ключом к этому должно было стать продвижение «Источника» в качестве идеологического и политического произведения – продвижения, которым не стало заниматься издательство Bobbs-Merrill.