Кто такая Айн Рэнд?

Алиса Розенбаум родилась второго февраля 1905 года, около трех недель спустя после непродолжительного, но кровавого народного восстания, начавшегося после того, как ясным январским воскресным утром двенадцать тысяч кавалеристов царской гвардии открыли огонь по тридцати тысячам рабочих, их жен и детей, профсоюзных деятелей и студентов, пришедших к Зимнему дворцу требовать улучшения условий труда. Протест возглавлял православный священник Георгий Гапон, и многие участники манифестации умирали с молитвой на устах. Убийство протестующих привело к массовым беспорядкам, продолжавшимся в течение нескольких дней, и заложило фундамент для октябрьской революции 1917 года, которая полностью разрушит прежний жизненный уклад. Родители будущей вершительницы судеб Америки могли слышать ружейную стрельбу сквозь окна своей квартиры, расположенной над аптекой на Забайкальском проспекте – улицы, на которой Максим Горький провел чуть позднее тем вечером собрание городских либеральных интеллигентов и провозгласил начало русской революции.

Но к тому моменту, как на свет появилась Алиса, на Забайкальском и в окрестностях снова было тихо. Правда, тишина та была обманчива: повсюду кипела подрывная деятельность радикальных организаций, готовивших новую волну насилия. То там, то тут вспыхивали забастовки рабочих и крестьянские бунты. Марксистское учение, лидеры которого то и дело отправлялись в ссылку в Сибирь, но очень скоро, сбежав, приезжали обратно в большие города, постепенно набирало все больше и больше последователей.

В те годы было опасно быть евреем. По мере того, как проседала экономика, а царский режим становился все более репрессивным, тяжесть народного гнева часто обрушивалась на пять миллионов проживавших в России евреев. Эти люди являлись удобными «козлами отпущения», на которых рабочие и крестьяне легко могли выместить свою обиду за собственные нищету и бесправие. За одну лишь осень 1905 года на территории страны произошли 690 еврейских погромов, унесших жизни трех тысяч человек. Во время одного лишь одесского погрома были убиты четыреста евреев. Поговаривали, что царская полиция поддерживает антисемитские настроения и даже снабжает погромщиков оружием и спиртным.

Санкт-Петербург был относительно безопасным местом, что стало одной из причин, по которым Розенбаумы осели именно там. Но и там имелись свои собственные способы проявления официального антисемитизма. К 1914 году документ, содержащий постановления о правах и обязанностях евреев, насчитывал около тысячи страниц – и все, что им не разрешалось, считалось преступлением. На протяжении десятилетий в столице не разрешалось жить евреям, которые не имели высшего образования по одной из привилегированных профессий (в первую очередь – медицинских специальностей). В большинстве случаев неквалифицированные евреи не могли даже ночлега себе найти. Кроме того, по закону количество лиц еврейской национальности в городе не должно было превышать двух процентов от общей численности населения, а документы, подтверждающие вид на жительство, им было предписано обновлять каждый год. Зиновий Захарович выбрал профессию фармацевта именно потому, что она входила в список специальностей, позволяющих селиться в больших городах.

С самого раннего возраста Алиса проявляла себя как сообразительный ребенок, склонный к самостоятельным решениям и поступкам. Стандарты воспитания, принятые в начале двадцатого века, к ней не подходили. Вокруг царила викторианская атмосфера: в моде были оборки, семейная верность и женские искусства – и все это Алисе совершенно не нравилось. Часть ее ранних воспоминаний связана с необоснованными нападками со стороны матери, которая была в их семействе лидером и даже иногда «тираном». Так, во время переезда семьи в новую квартиру на Невский проспект, Алиса и ее младшие сестры были отправлены побыть у родственников. После того, как дети оказались дома, она попросила мать купить ей мини-блузку – такую, какую видела у своих двоюродных сестер. Анна Розенбаум отказалась это сделать. Она не считала, что девочкам позволительно носить такие блузки или любую другую модную одежду. Рэнд не забыла об этом и через пятьдесят лет. Анна сервировала стол к чаю в тот момент, и Алиса – возможно, в порядке эксперимента – попросила чашку чаю. Ответ снова был отрицательным: детям нельзя пить чай. Рэнд воздержалась от возражений, даже несмотря на то, что даже ее детской логики, скорее всего, хватило бы, чтобы одержать победу в таком споре. Вместо этого она спросила себя: почему они не позволяют мне иметь то, что я хочу? И сделала вывод: когда-нибудь у меня это будет. Ей было тогда около пяти лет. Многогранная и разветвленная философская концепция, которую она впоследствии разработала, была, по сути своей, ответом на этот вопрос.