Кто-то должен умереть

Тепло и воздух в грузовом трюме даже вернули Соколова в сознание. Это случилось буквально через 10 минут после того, как она втолкнула его тушу в последнюю дверь шлюза, и даже еще отдышаться не успела после долгого тяжелого странствия из носового пассажирского отсека в кормовой грузовой трюм, продолжая отчаянно ловить кислород широко раскрытым ртом. Он улыбнулся ей.

– Ты молодец, Деточка, – скорее угадала, чем услышала она, и почти так же тихо ответила:

– Ты тоже, Старикан.

Они оба улыбнулись друг другу. Улыбнулись той особенной улыбкой, какая бывает у людей настолько близких, что любой из них не задумываясь пожертвует своей жизнью ради другого. За два часа с момента знакомства они успели дойти до этой стадии дружбы.

Потом его улыбка пропала. На лице офицера вновь появилось то же выражение, как тогда, в носовом отсеке, когда он вспомнил о детях на корме. Когда есть что-то страшнее собственной смерти.

– Что случилось? – тихо, чтобы никто не услышал, спросила она, наклонившись к нему.

– Датчик… Показатели атмосферы… – прохрипел он так тихо, что даже приникнув ухом почти к самому его рту, она с трудом разобрала его слова. – Показывает… кислород кончается…

– Почему?

– Наверно, поврежден… резервуар или воздухопровод. Попробуй… запустить программу диагностики.

Она нажала несколько кнопок на пульте. Соколов бросил взгляд на монитор, и его погасшие глаза лучше любых слов сказали, что дело плохо. Но на лице офицера ничего не отразилось.

– Здесь повреждены… оба резервных… резервуара с кислородом, – с трудом выговорил он. – Вот же не повезло…

– Есть другие?

– Есть. Но в другой части корабля. Система повреждена… иначе бы уже переключилась… Теперь только вручную… А если не переключим, нам крышка… максимум через час…

– Где и как переключить?

– В рабочем состоянии только один… один переключатель остался, и он… в носовом отсеке… – проскрипел он и чуть слышно застонал. – Я должен был… проверить… должен был…

– Я доберусь, – твердо сказала она. – Иначе ведь нам крышка? Ты сам так сказал.

– Да… Прости, Деточка…

– Ничего, Старикан, вот увидишь, я доберусь и воздуха у вас будет хоть обдышись, – заявила она и уверенно улыбнулась, стараясь не показывать, что после бесчисленных «ныряний» в разгерметизированные отсеки ей лишь силой воли удается оставаться в сознании, а пересечь весь корабль от самого дальнего трюма до носового отсека ей может оказаться не по плечу. Но сегодня она – настоящий «Камень». Иногда кто-то должен умереть, чтобы жили все остальные, потому что законы физики требуют жертв точно так же, как в прежние времена их требовали древние боги, на волю которых первобытные люди списывали то, что в наши дни объясняет современная наука. Просто кто-то должен…

Спасательное судно Военно-Космических Сил Земли добралось до поврежденного шаттла три часа спустя. Соколов к этому времени потерял сознание от потери крови, но был жив, как были живы и остальные 39 человек в кормовом грузовом трюме – 36 детей и три сопровождавшие их учительницы. Марсианской девушки-спортсменки с ними не было.

Ее нашли в носовом отсеке. Ее руки примерзли к переключателю подачи кислорода настолько крепко, что рычаг пришлось перерезать плазменным резаком, которым флотские специалисты вскрывали заблокированные шлюзы. Ее глаза были закрыты. Но на ее обледеневшем лице застыла счастливая улыбка, потому что в последнюю свою секунду она знала – теперь у детей в кормовом отсеке будет воздух. Много воздуха. Достаточно много, чтобы дождаться спасательного корабля.

В центре Марсополиса стоит бронзовая статуя – девушка с вытянутыми вперед руками, закрытыми глазами и счастливой улыбкой на лице в окружении маленьких детей. Надпись на постаменте гласит: «Величайшей чемпионке Первой Космической Олимпиады…».

08.06.2022