Кто-то еще

— У тебя опыта не хватит, Боря. Если после нашего отъезда сикьюрити и Марик переустановили систему, ты не увидишь разницу в движениях поворотных механизмов и тут же попадешься. Я же смогу подкорректировать движение, пройти.

Согнувшийся над куском обоев Завьялов, распрямился. Некоторое время глядел перед собой, бровями хмуро двигал…

— Лев Константинович, ты сможешь, восстановив в памяти каждый свой шаг, записать на диктофон просчет секунд и повороты зигзага? Если ты объяснишь мне, в какой момент, при повороте какой из камер я должен активировать запись, я пройду по твоим следам.

Буря взяла в зубы карандаш и весьма бегло отпечатала на ноутбуке вопрос:

"Меня с собой возьмешь?"

Если бы Миранда все же устроила голосование, один союзник у Завьялова уже точно был бы.

* * *

В поместье господина Карпова горел каждый фонарь. Мощные прожекторы освещали парковую зону, небольшие фонарики подсвечивали кусты снизу. Иллюминация была инфернальной — новогодней, праздничной. Казалось, что вот-вот в небо полетят шутихи, закрутятся искрящиеся спирали, распустятся огненные хризантемы и зонты, бравурная музыка раздастся.

Но тишину нарушал лишь стрекот кузнечиков в траве, да тихий шелест верхушек сосен, окружающих поместье.

Завьялов подошел к высоченному, почти трехметровому забору. Разыскал в траве приметный булыжник, позапрошлой ночью оставленный Потаповым как знак. Тогда Лев Константинович, побродив по территории, нашел место, где верхушка ели закрывает от обзора честь стены. Перебросил с внутренней стороны булыжник, вышел через главные ворота и, найдя с наружной стороны валун, перелез через забор.

Как? задирая голову, разглядывая высоченное препятствие, Завьялов понять не мог. Догадывался, что смершевец, когда-то прозванный коллегами " Лёва-скалолаз", сподобился взлететь на трехметровую преграду не хуже кошки.

Завянь подобными талантами и навыками не обладал. А потому, перебросив через забор веревку с железной альпинистской кошкой, зацепил, зафиксировал крюк в выбоинах кирпича и, проверив, удобно ли устроился на плечах рюкзак со сменной одеждой, вскарабкался вверх по канату.

Ему в спину негромко сопела Буря-Жюли. Завьялов взял на операцию лишь француженку в собачьем теле, да и ту, еще до выезда строжайше предупредил:

— Если услышишь шум, Жюли, не вмешивайся. Твоя задача — расслышать все по максимуму, найти наших и сообщить, что я — провалился. Внедриться в меня дистанционно, через устройства эвакопункта не получится, я постараюсь действовать быстро и все время перемещаться. Если же ко мне попытаются приблизиться с портативным устройством, подам тебе сигнал. Твой слух многократно превышает человеческие возможности, ты должна меня услышать.

Буря-Жюли поехала с Борисом не только потому, что лучше слышала. Она еще и лучше н ю х а л а. Через два с половиной часа после того, как Борис отъехал от дома Сережи Морозова, оттуда же ушли пешком и все остальные. В случае провала, Завянь не сможет вывести ищеек департамента на след семьи. Буря-Жюли, расслышав поданный сигнал, напротив — могла найти по следам спрятавшихся беглецов и сообщить им о неудаче.

В кармане Завьялов лежал электрошокер, поставленный на первое деление, опасное лишь для внедренного дубль-интеллекта. Даже в случае удачи, Борис решил выходить на связь с семьей, только после удара током: придется треснуть себя электрическим разрядом, обезвредить внутреннего врага и позвонить Миранде. Только после встречи с ней и проверки на "чистоту", он решил, что сможет встретиться с детьми и Зоей.

— Если же у меня не получится вывезти устройство, то…, - Завьялов строго поглядел на жену, — ты и дети сразу же покидаете Москву. Миранда и я остаемся. Добываем микросхему через заказ по Интернету. Проверяемся. Дальше мы придумаем, как вас найти.

Лев Константинович пытался упорствовать, мол, с семьей должен остаться их отец. "Приемный" дедушка им никуда не сдался!

Но после того, как Борис сказал, что, возможно, ему придется ни раз, и ни два, шарахнуть себя электрическим разрядом — сдался. "Лев Константинович, прости, но подобные испытания не для сердца отстучавшего свой сотый юбилей, — твердо сказал Завьялов. — Я — молодой мужик, я справлюсь, выдержу. Тебя разряд — убьет".

…Завянь спрыгнул со стены на мягкий дерн. Присел, бросил одобрительный взгляд на разросшуюся неподалеку "заразу из питомника": верхушку елочки никто не обезглавил. А это, по мнению Льва Константинович — добрый знак: в системе безопасности ничего не поменяли. Никто в старого генерала не внедрялся, не считывал его мысли относительно прорехи в охраняемом периметре.

Пятясь, все время держа приметную верхушку в поле зрения, Борис стремительно дошел до куста-пирамиды — юркнул за него и отдышался, огляделся. Дальше, по словам того же Константинович начинался форменный бардак — "Дисней и Фонтенбло":

— Если бы не датчики движения, — кипятился генерал, — эту "красоту" можно охватить, только столб посреди лужаек вкопав! Вкопав и обвешав его камерами! Но Паше, умнику нашему гламурному — не комильфо столбы втыкать!