Кто-то, кого я знала

Между нами было несколько искусительных эпизодов, когда Кэм смог предотвратить эскалацию, но в конце праздничных каникул он уехал с Томасом на Восточное побережье и все закончилось.

Три месяца спустя, я пролетела через всю страну, чтобы провести весенние каникулы с Томасом, а в итоге соблазнила его лучшего друга.

— Но почему ты сделала это? — нетерпеливо встряла Маделин. — Ты едва знала его, но в книге создается впечатление, что у тебя было достаточно серьезных отношений с парнями до встречи с Кэмом. Почему ты держалась так долго лишь затем, чтобы отдаться кому-то, почти незнакомому, и с кем у тебя, скорее всего не будет никакого будущего?

Я закрыла глаза и в моей голове снова возникла та ванная комната. Я позволила себе вернуться туда, снова стать той испуганной семнадцатилетней девочкой, и начала подбирать слова. Наконец, открыв глаза, я с неохотой признала правду.

— Я просто хотела сделать это, — я вздрогнула оттого, что впервые призналась в этом вслух. И это совершенно точно был первый раз, когда я сама себе в этом призналась. — В отношениях многое подстраивается под это событие, и со всеми остальными моими парнями существовало чувство неизбежности, которое я ненавидела. Мне нравилось, что в ту ночь у меня был контроль, и когда я смотрелась в зеркало в той ванной, я чувствовала, что я контролирую ситуацию. У меня была власть сделать так, чтобы это случилось на моих условиях. Больше никаких ожиданий, раздумий и беспокойств, я могла просто сделать это и покончить со всем.

Как только эти слова были произнесены, я напряглась в ожидании, как будто я задала ей вопрос, требующий ответа, но Маделин сидела тихо, и выглядела более расслабленной, чем когда либо.

— Окей, — сказала она, единственное слово, наполненное ощущение завершенности.

— Окей?

Рассеянно кивнув, она встала и начала поправлять одежду.

— С этим я смогу работать, — это было последнее, что она сказала, перед тем, как выйти из трейлера и, предоставив мне следовать за ней по пятам, как потерянному щенку.

Меня словно выпотрошили, я чувствовала себя незащищенной. Не каждый день я делюсь с незнакомцами такой личной информацией. Черт, я почти ничего не рассказываю даже тем людям, которых считаю друзьями.

В тот миг, когда мы вернулись на звуковую сцену, все внимание было повернуто на нас. Как будто все они смогли увидеть только что произошедшие перемены по виду Маделин, или по ликованию в ее походке, а когда Джорджия заметила Маделин, в ее глазах загорелась искра надежды, как будто она знала, что должно сейчас произойти.

Маделин заняла свое место на съемочной площадке, лампы осветили ее лицо, начала подъезжать камера, и в эту же секунду Маделин превратилась в Эдли Эдер, говорящую о своем отношении к сексу с едва знакомым парнем и невольно меняющую весь ход своей жизни.

Это был последний кадр, и все команда зааплодировала вдохновенной игре.

Извинившись, я закрылась в туалете и больше чем когда-либо жаждала заново похоронить все воспоминания, выбравшиеся на свободу, после четырех лет сдерживания.

Глава 4 Эдли

− Ты же не подумываешь о возвращении в мир нулевых? − спросил у меня сидящий напротив Кэм. Он почти прикончил свою тарелку с панкейками, пока я ковырялась в своей нетронутой порции омлета последние пятнадцать минут. − То есть, не пойми меня неправильно, твое тело всегда было великолепно, но сейчас твои сиськи просто первоклассные.

Я швырнула в него печеньем. Промахнулась на дюйм и вместо Кэма попала в его холодильник из нержавеющей стали. По крайней мере, ему придется это убирать. Парень это заслужил. Он знал, что я не ранняя пташка.

− Прости меня, в пятнадцать лет мне сказали, что у меня типичное тело профессиональной балерины. Я должна была быть худой. Это было не ради тщеславия. Да и сейчас у меня едва ли четвертый размер!

− И я полагаю, что сейчас тоже дело не в тщеславии? – огрызнулся он в ответ с той же ухмылкой, которая годами доводила меня до безумия.

– Потрясающий метаболизм, – даже если бросок был неудачным, мой взгляд попал в цель. – И, кроме того, я не на диете. Я отвлекаюсь.

Когда, наконец, появился наш третий сосед, над столом повисла тишина, и я подавила вздох, не желая быть первой, кто обратит на это внимание. Было очевидно, что что-то его беспокоило. Что-то из сказанного мной или сделанного, вызывало недовольство, а его взгляд приобретал выражение обеспокоенности.

Проблема была в том, что я не могла спросить его об этом, не пробудив собственные тревоги. Если бы я призналась, насколько задетой была за день до того, как помогла Маделин, то открыла бы ящик Пандоры. Не было никаких шансов справиться с одной проблемой, не наткнувшись на все остальные, которые висели между нами и покрывались пылью.

Так что мы зашли в тупик, и пришли к негласному соглашению пока описывать круги вокруг наших проблем. Следовательно, нашим новым и постоянным посетителем становилось неловкое молчание.

– Нам следует уже выезжать, если мы не хотим застрять в пробке, – откашлявшись, произнес он.