Кто-то, кого я знала

Я винила во всем нахлынувшие на меня воспоминания, но на секунду в моей голове он снова стал Кэмом, тем самым парнем, который всегда получал удовольствие, расспрашивая меня обо всех мелодрамах бедной-маленькой-богатой-девочки. Он не был автором бестселлера, на чье эго я сейчас наступила.

Тишина кричала, когда Кэм долгое мгновение смотрел на меня, выражение его лица было чем-то средним между умозрительным и обидевшимся. Я даже не решалась осмотреться, но знала, что все на съемочной площадке затаив дыхание ждали ответной реакции мужчины, так же, как и я.

А потом, могла бы поклясться, что ощутила, как все разочаровались, когда в помещении раздался смех Кэма, такой же громкий, как и мой.

Мне потребовалось лишь слегка наклониться, чтобы вернуться к собственному изумлению и скоро мы уже вцепились друг в друга, и, умирали от смеха, схватившись за животы.

– Я вам не помешала! – повысила голос Джорджия. Наше представление нарушило границы ее южного воспитания.

После нескольких попыток мы с Кэмом успокоились, но потом все начиналось снова. Никто даже не пытался скрыть свое раздражение, к тому времени, как Джорджия на весь день удалила нас со съемочной площадки.

Низко опустив головы, с позором, но еще подавляя хихиканье, мы двинулись в сторону припаркованной машины Кэма, но я почувствовала жар в затылке. Когда посмотрела через плечо, то увидела, как Деклан Дэвис пристально наблюдал за каждым моим шагом. Я быстро оборвала зрительный контакт, ощутив неприятное чувство оттого, что он так внимательно меня изучал.

В тот момент я чувствовала себя наиболее комфортно в обществе Кэма с самого моего приезда в Калифорнию. Казалось, что все это время нам не хватало такого же смеха, как и в прошлом. Это был наш момент, и он не имел ничего общего с их глупой маленькой киношкой, или с Маделин, или Джорджией, и особенно, с Декланом Дэвисом. Я выбросила их всех из головы и решила наслаждаться нашим весельем как следует.

– Прости меня, – повторила я, искренне улыбнувшись. Мы перестали смеяться, но ощущение комизма ситуации не покидало нас даже когда мы ехали назад, к дому Кэма. – Это все просто... немного сюрреалистично.

– Нелепо, вот как это называется! – согласился он, и на щеках Кэма расцвели ямочки. – Я поверить не могу в то, что только что произошло. Наверное, нам следовало сделать так давным-давно. Стало намного лучше... Я скучал по тебе, Эдс.

Мое окаменевшее сердце трепетало так сильно, чего не случалось вот уже годы, оттого, как он смотрел на меня. Мне опять было семнадцать, и я снова была заинтригована парнем, который являлся полной моей противоположностью.

– Иногда я забываю, как все началось, – слегка усмехнулась в ответ, делая это признание. – Вообще-то меня удивляет собственное поведение и способность целенаправленно не помнить ничего из того, что связано с нашими отношениями.

После этих слов он нахмурился, и снова появился штормовой взгляд, от которого глаза Кэма потемнели и окрасились в цвет грязных луж. Это совершенно не входило в мои намерения, но благодаря тому, что лед между нами только растопился, не постеснялась начать его расспрашивать.

– Между нами не все было плохо, ты же знаешь, – Кэм чувствовал ту же свободу что и я, не дожидался моих вопросов, и говорил с мягким нажимом и некоторой грустью в голосе, не теряя при этом хорошего настроя. – Я ненавижу то, как все закончилось так же сильно, как и ты. Видя сейчас все это твоими глазами, меня охватывает чувство отвращения. Как будто я наживаюсь на том, что разрушило твою жизнь... Я просто хочу, чтобы то, что случилось, не разрушило твои чувства по отношению ко мне.

– Так вот что тебя беспокоило все это время? – я должна была это понять. Теперь были ясны все его намеки, на которые, будучи слишком зацикленной на себе, я не обращала никакого внимания. – Я не виню тебя в успехах, Кэм, а горжусь тобой... Мои чувства совершенно далеки оттого, чтобы быть разрушенными. Я никогда не винила тебя в случившемся. Просто не могу думать об этом - не хочу позволить себе помнить - потому что, если начну, то никогда не смогу остановиться. Я буду парализована, навечно погрязнув в вещах, которые не смогу изменить.

– Почему так плохо все помнить? Мы были семьей, вместе противостояли всему миру. Разве ты не хочешь удержать все эти добрые чувства?

– Просто существует слишком много всего, чтобы пытаться это разделить. Пришлось собрать все вместе, засунуть в ящик и постараться не приближаться к нему, – я пожала плечами. Это была правда. Конечно, не было чувства гордости за свой поступок, но только это помогло мне вставать с постели каждый день все эти три года.

Моя уверенность уняла бурю в его глазах, и потом он дулся от смятения.

– А что если я покажу тебе, что воспоминания не ранят тебя?

Я могла бы сказать, что его мозг уже работает над этим.

Все что мне оставалось сделать, это лишь согласиться, очень, очень осторожно.