Кто-то на скале...

Ко мне долетали слова этой детской песни, теперь нёсшейся изо всех дворов, и чувство близости со всем миром товарищей вливало излишек энергии в мою взволнованную душу. Хрипловатый и насмешливый голос Стёпы, будто перебрасываемый кем-то через невысокую ограду, отделявшую наш дом от того, где он жил, как магнит притягивал меня к себе. Это было безумно хорошо.

– Коля, Павка! – раздался вдруг крик бабушки, – ступайте в комнаты, гроза собирается…

Ещё потемнело. Загудел и задрожал воздух. Опять зашумел ветер и отнёс её слова от меня. В окне показалась мать и голосом и знаками стала звать нас. Сверкнула молния, и мама, отшатнувшись, закрыла лицо руками. Грянул гром. Задорно закричали над нашими головами ласточки, как бы зовя нас к себе, и мне страстно захотелось взвиться, лететь и петь. Вдруг где-то с силой хлопнула форточка, зазвенело разбитое стекло и вслед за этим раздался жалобный плаксивый голос хромой Дарьи, жены столяра Петра:

– Ах ты, Господи, Боже мой!.. вот и заработала. Стекло-те вставить теперь, вынь 20 копеек и отдай. Чтоб-те разорвало, – ругнулась она, неизвестно к кому обращаясь.

– Коля! – кричала мама, – Павка!

– Сейчас, сейчас! – нетерпеливо откликнулся Коля. – «Вот любит кричать, – проворчал он, – сейчас же и бабушка заноет», – и дерзко крикнул:

– Теперь, бабушка, зовите вы: Коля, Павка!

Он так чудно завизжал, что и я взвыл от восторга. Мама пригрозила ему из окна пальцем.

– Всё это папе будет известно, – расслышали мы, – зададут тебе опять порку.

– Мне не привыкать, – равнодушно ответил он, оглядывая небо.

– Ты опять принимаешься за дерзости! – вспылила мать.

– Вот странно, – шепнул мне Коля, – она мне говорит дерзости и меня же обвиняет. – Я вас не трогаю, – продолжал он переговоры, – а вы мне мешаете. Даже на небо нельзя смотреть, – и опять шепнул, – сейчас бабушка крикнет: «Коля, Бога ты не боишься».

– Коля! – крикнула бабушка, – Бога побойся!

Я опять рассмеялся, а Коля весело прибавил:

– Видишь, я говорил, – и бросил насмешливо, – боюсь, бабушка, ужасно боюсь, оттого и на небо смотрю.

В окне смешно метался грозивший нам палец. Вдруг грянул оглушительный гром и, как будто подле нас, упал. Казалось, что небо раскололось надвое. Мы запрыгали от восторга. Но внезапно и нежданно подле нас очутилась мама, схватила каждого за руки и потащила за собой, крича:

– Сегодня же всё будет известно папе, – никаких у меня сил нет с вами!..

– А почему не завтра? – шалил Коля, делая вид, что хочет вырваться из её рук.

– Иди, мальчишка, иди, – выходила мать из себя.

– А почему не сегодня? – с холодным равнодушием дразнил Коля.

Наконец, нас втащили в комнаты. Все двери и ставни как бы по волшебству закрылись, и мы остались словно под арестом, прислушиваясь, как разыгрывалась гроза. Коля скомандовал: «в детскую» – и через минуту мы уже были в своей комнате и с завистью выглядывали из окна во двор. Всё больше темнело в нашей комнате и на языке так и вертелось сказать: «Небо нахмурилось и детская нахмурилась».