Кто-то просит прощения

Просыпаться не хотелось, но очень хотелось проснуться, чтобы реальность сказки стала сказочной реальностью. Ведь непонятно, что лучше: оставаться в восхитительно приятных грёзах или же почувствовать всю остроту реальных чувств? Хотелось быть и там, и там. Ведь и там, и там – невыносимая сладость…

Лера потянулась. Звякнул проклятый «браслет». Глаза закрыты, но ей не нужно их открывать – она чувствует мужчину и предугадывает его движения.

Шепчет:

– Хочу тебя…

Переворачивается и оказывается сверху. Аркадий не против и улыбается, лёжа на спине. Его руки мягко скользят по бёдрам девушки. Она наклоняется и целует его в губы.

– Хочу тебя…

Он громко дышит. Чувствуется – напряжён до предела, но сдерживается изо всех сил, не хочет торопиться. Он не трахает её, а получает изысканное наслаждение от близости. Но он напряжён, Лера это чувствует и умело подводит Аркадия к финалу. Лера молода, но большая мастерица, превосходно владеет своим телом и мышцами. Будучи сверху, она полностью контролирует происходящее, и в тот момент, когда Аркадий перестаёт сдерживаться, скатывается направо и вперёд, слетает с кровати, одновременно перехватывая цепочкой шею проклятого мучителя и, крича что-то невнятное, начинает с силой давить на неё. Всей силой рук. Всем своим весом. В стороны и вниз. Не видя, но чувствуя, как стальная цепочка впивается в кожу и сдавливает горло мужчины, полностью перекрывая доступ воздуха. Секунды экстаза, во время которых Аркадий стал полностью беззащитен, Лера использовала идеально – он пропустил удар, растерялся, а сейчас и вовсе запаниковал, не понимая, как справиться с удушьем. Она боялась, что Аркадий сообразит сделать обратный кувырок, скатится с кровати и так освободится, но он не додумался. Аркадий хрипит, стучит ногами по кровати, сжимает простынь руками, но не делает ничего правильного. И постепенно затихает. Но Лера продолжает сдавливать его горло, отсчитывая про себя секунды. Возможно, счёт идёт слишком быстро, зато до двух тысяч – так девушка решила. Она называет числа, глядя на душевую кабинку. Считает сначала молча, про себя, затем начинает произносить числа вслух; она заставляет себя не сбиваться и возвращается, если пропустила хоть одно число. Она не может позволить себе ошибиться.

Ведь слишком многое поставлено на карту.

И лишь произнеся:

– Две тысячи!

Лера ослабляет хватку, отползает от кровати и без сил падает на пол. Дрожит. От напряжения, эмоций и… страха. Дрожит и не спускает взгляд с раскинувшегося на кровати Аркадия. Боится, что он поднимется, покрутит головой, откашляется и скажет:

– Не получилось.

Боится, что он начнёт её избивать, но знает, что продолжит драться. До конца. Насмерть.

Дрожит.

Боится.

Но Аркадий лежит недвижно. Грудь не вздымается. Дыхания не слышно. Не двигается. Лера встаёт, медленно подходит к похитителю и касается пальцем запястья. Пульса нет. Пробует нащупать на шее. Пульса нет.

Лера улыбается.

///

Лера открывает глаза и улыбается.

«Какой чудесный сон!»

Приятный во всех отношениях сон, обещающий великое счастье свободы. Он снился девушке трижды, и каждый раз обрастал новыми важными деталями. Причём детали были настолько точными, что Лере начинало казаться, что она не сон видит, а тренируется. Оттачивает движения, учится правильно дышать и до миллисекунды угадывать момент атаки. И у неё всё получается.

И вот уже трижды девушка просыпалась в отличном настроении.

И даже собачий корм не вызывал привычного отвращения.

Лера сделала зарядку, приняла душ, съела горсть еды, сделала пару глотков воды и медленно прошлась по комнате. Сон не отпускал. Уже после первого раза он навсегда застрял в памяти и ощущениях, не позволяя думать ни о чём другом, и очень быстро превратился в постоянный фон. А сразу после пробуждения мысли о нём, а особенно – чувства, были невероятно яркими. Острыми. В первые мгновения Лере всегда казалось, что это уже случилось – и поэтому она улыбалась. Потом её охватывала лёгкая грусть, а потом – неуверенность.

Сумеет ли она претворить задуманное в жизнь?

Точнее – в смерть.

Ведь одно дело – быть яростной и сильной во сне, и совсем другое – наяву.

Сумеет ли?

Лера села в кресло, сделала маленький глоток воды, несмотря на то, что воды теперь было вдоволь, бутылку она расходовала экономно, подняла левую руку и посмотрела на «браслет».

Совершенно понятно, что какой бы девочкой она ни была: послушной, покорной, страстной, искренне любящей, особенной – она всё равно умрёт. Не в том смысле, что все мы однажды умрём, а умрёт очень скоро и, возможно, в этой комнате. И не нужно обольщаться: что бы Аркадий ни говорил, каким бы восхитительным любовником ни был, он привёз её сюда не для того, чтобы отпустить. Или убьёт, или будет держать в плену очень и очень долго, пока не встретит другую «особенную» женщину. Или его не переклинит. Или Лера попросту ему наскучит.

И тогда – убьёт.

Без сомнений.

Лере была отвратительна мысль, что её убьёт Аркадий. Когда-то от осознания этого делалось страшно, но девушка постепенно заставила себя сменить страх на отвращение к будущему убийце.

К своему будущему убийце.