Кто-то, с кем можно бежать

- Те, кто нас возит, кто сторожит нас на представлениях. Ты ещё познакомишься с ними слишком близко. А он ничего не знает, сечёшь? Он чист. Его голова занята искусством, и оградить нас от улицы, и дать бедным сироткам горячую еду каждый день, Януш Корчак, блин. Но нет дня, чтобы они не пытались мне продать, и тебе попытаются. – Шели немного повернула шею и посмотрела на Тамар. – Хорошо, может не сразу, сперва проверят, кто ты и что. Скажи – ты принимаешь?

- Нет. – Один раз во время той поездки в Арад она курила и всё. И когда ей иногда предлагали, не соглашалась, ей даже трудно было объяснить почему. Что-то связанное с отношениями между внутренними чувствами и посторонними веществами.

- Твоё счастье. Я тоже нет. У меня есть характер. Я не прикасаюсь. Раз в неделю травка, только, чтобы проветрить душу. И иногда, когда совсем хреново, немного кристаллов, и всё. Но героин? Миллион долларов предложат мне – не дотронусь. Двухметровой палкой не дотронусь. Фиг вам! И так вся жизнь в дерьме, так пусть я хотя бы буду в полном сознании, чтобы видеть каждую ступень по пути вниз.

Тамар хотела спросить про Шая. Видела ли его Шели здесь, знает ли она, в каком он сейчас состоянии. Жив ли он вообще. Большим усилием заставила себя молчать; потому что, несмотря на то, что Шели была симпатична, Тамар мучила мысль, что, может быть, Песах послал её выведать, кто она. Это было нелогично, это было мерзко подозревать Шели, но за последние месяцы она выдрессировала себя подозревать почти каждого, чтобы ни разу не ошибиться; и что было хуже всего, Тамар знала, что Шели хорошо чувствует ту тонкую плёнку, которую она сейчас натягивает на себя.

- Но я чего-то не понимаю, - сказала она после долгого молчания, - зачем он организовал всё это, Песах. Что он с этого имеет?

- Искусство, - засмеялась Шели и выдохнула столб презрения в потолок, - устроил себе частное агентство со своими артистами. Он организует, он назначает выступления, он развозит, держит в руке всю страну, мобильники, биг босс. Биг импрессарио де ля шматес. Он действительно это любит. И не забывай, что он целый день стрижёт купоны.

- Что это значит?

- Деньги. – Шели пощупала воображаемые купюры и пустила воображаемую слюну. – Мани... Динарос... Гелт. – У неё был талант смешить каждым своим движением, и Тамар, несмотря на скорбное настроение, смеялась без перерыва.

- Но это не... здесь, наверно, что-то ещё, а? Иначе, для чего всё это, - Тамар указала рукой на комнату, на заброшенную больницу, - не может быть, что всё это он делает только из-за нескольких шекелей, которые мы зарабатываем на улице? – Даже, если Песах предпочитает быть всего лишь "мелким удачливым жуликом", всё равно не хватает ещё одной детали в головоломке, окружающей её. Она не могла сказать себе, что. Что-то связанное с работой и прибылью. Какое-то противоречие между размерами затраченных усилий, которые она ощущает вокруг – вся эта организация, и этот огромный дом, и развозка по разным городам – и между количеством денег, которое этот Песах мог бы получить из шапок, положенных на тротуар.

Шели минуту помолчала, изгибая губы вокруг сигареты:

- Сейчас, когда ты говоришь... – Она хмыкнула, и Тамар, к удивлению, не была уверена, что она говорит правду.

- Что, ты никогда об этом не думала?