Кто-то смеется

Они прошли в гостиную, и Петя плотно прикрыл дверь. Потом вышли на узкий балкон. Он быстро установил стремянку и сказал:

— Вниз не смотри. Окно в мастерской не заперто — толкни посильней. Буду ждать тебя в гостиной.

Она без труда открыла раму и бесшумно спрыгнула на пол. В мастерской пахло пылью и засохшей краской. Она задержалась на несколько мгновений возле «Заката»…

Дорожка терялась в кущах цветущего шиповника. На нее пахнуло нежным ароматом раннего лета и девичьих грез. Она закрыла глаза и потерлась щекой о шершавый холст. Потом рывком сбросила одежду и осталась в белом струящемся балахоне.

Под ее босыми ногами не скрипнула ни одна ступенька лестницы, по которой она спускалась в спальню. Дверь открылась легко и бесшумно.

Она различила широкую кровать и очертания двух тел. Удушливо пахло алкоголем и смешанным с духами потом. Краем балахона она зацепила стоявший на полу бокал. Заваливаясь набок, он пропел что-то многозначительно грустное.

— Кто здесь? — спросил сонный мужской голос.

Она затаила дыхание.

Она слышала, как Борис шарил рукой в поисках выключателя, но не нашел его.

Прошло минуты две. В наступившей тишине тикали наручные часы на тумбочке возле кровати. Она медленно достала из кармана балахона пучок бенгальских огней и щелкнула зажигалкой.

Ослепительно белая вспышка холодного огня… Искаженное ужасом лицо Милы… Унизанные кольцами руки, судорожно прижатые к груди… Истерический, захлебывающийся хохот…

Огонь шипел зловеще бесстрастно.

В комнате стало темно. Смех оборвался пронзительным стоном. Она села, потом легла плашмя на пол.

Вокруг была темная пустота.

Она жила в домике на краю заброшенной деревни, который уже третий год служил Шубину добровольным скитом. Она варила обед, стирала белье, выполняла другую женскую работу. Петя редко выходил из своей комнаты. Мужскую часть работы делал Шубин. Они почти не общались между собой.

Однажды он сказал, глядя в окно на чистый апрельский закат:

— Кто мог подумать, что любовь к женщине может сделать из меня злодея. Я не хочу жить, но я боюсь того, что ждет меня за той таинственной чертой. Я никогда не смогу переступить ее добровольно. Счастливая Милка — лежит себе в холодной, бесчувственной к людским страданиям земле. — Он подавил в себе глубокий вздох. — Но мне, я знаю, и там не будет покоя.

Как-то в самом начале лета она вышла на крыльцо. Солнце еще не взошло, но на востоке оранжево светилось небо. Ей в ноздри ударил нежный аромат распустившегося шиповника. Казалось, все вокруг утопало в этом запахе дразняще несбывшихся надежд. Она улыбнулась и шагнула в заросли мяты возле ступенек, открыла калитку и очутилась на пустынной улице.

Она поняла, что больше не боится будущего. Она стремилась к нему всей душой.