Кто-то третий [сборник]

— Верно, — согласился Крячко, догадываясь, куда тот клонит.

— Зато я могу вас попросить оказать мне любезность и помочь в моей непростой ситуации, — закончил собачник. — К тому же вы — сотрудники полиции, кого просить, если не вас?

— И кого же будем запускать во двор Васи Шило? — перешел к практическим вопросам Гуров.

— А Жулю и отправим, — выталкивая вперед шоколадного кокера, заявил собачник. — Жуля спокойная и послушная. Погулять любит, но далеко не уйдет.

— Ловить ее потом как? — поинтересовался Лев.

— О! С этим проблем не будет. У нас с Жулей полное взаимопонимание. Гулять будет столько, сколько нужно, а когда я ей знак подам, она сама и придет.

— Все-то у вас предусмотрено, — поддел Крячко. — Часто практикуете?

— Случается, — лукаво улыбнулся мужчина. — Добрых людей в поселке много, а мы с Жулей всегда рады добрым людям помочь.

Он призывно махнул рукой, и опера двинулись за ним и его сворой. Не доходя метра три до конца проулка, собачник свернул к штакетнику, уверенным движением извлек из забора две штакетины, свернув их в разные стороны, и, нагнувшись, отстегнул поводок Жули. Та лишь мельком взглянула на него и полезла в проем. Выждав несколько минут, собачник громко позвал Жулю. Та не отреагировала. Тогда он так же громко обратился к Гурову, будто эта мысль пришла ему в голову только что:

— Товарищ, вы мне не поможете? Собачка на чужой двор убежала, боюсь, как бы беды с ней не случилось. Не могли бы вы сходить привести ее?

Гуров подыгрывать не стал, молча обошел собачника и скрылся в проломе. Усмехаясь, Крячко последовал за ним. Оказавшись во дворе Васи Шило, искать собаку они не стали. Разделились и начали обходить дом. До центрального входа дошли одновременно, поднялись на крыльцо.

— Думаешь, он здесь? — вполголоса поинтересовался Крячко.

— Сомневаюсь. Слишком тихо, да и наше присутствие ему вряд ли пришлось бы по вкусу, — ответил Гуров.

— В дом стоит лезть?

— Не думаю. Видишь, коврик на крыльце запылился, а следов грязи нет. Его недели две с места не сдвигали. Если бы хозяин туда-сюда шастал, непременно его сдвинул бы, и не один раз.

— Да понял я, только здесь еще один вход, через подвал. И никакого половика там нет, — заметил Стас.

— Для чего Васе через подвал в свой дом входить? Нелогично, — качнул головой Гуров. — Но раз уж ты такой скептик, проверь мусорный бак у подвального входа.

Бак для проформы проверили, он оказался пуст, и крышка все тем же ровным слоем пыли заросла. Искать в доме Васю смысла не было. Быстренько свернули осмотр и вернулись к проему. Собачник, продолжая играть свою роль, завидев оперов, жалобно запричитал:

— Не нашли? Ох, беда! Где же моя Жуля? Джульетта, девочка, иди к папочке!

Произнося эту фразу, он сунул голову в проем, и буквально в то же мгновение из глубины сада послышался собачий лай, а еще через минуту мокрая, но довольная морда Жули высунулась из проема.

— Ах, девочка моя! Ах, красавица! Вернулась? Сама дорогу нашла? — Искоса поглядывая на оперов, собачник одобрительно потрепал кокера по холке. — Больше не убегай, девочка. Ясно тебе?

— Ничего себе! — искренне восхитился Крячко. — Да у вас самый что ни на есть настоящий цирковой номер!

— С Жулей у нас полное взаимопонимание. Вы-то как, нашли, что искали?

— Увы, не повезло, — вздохнул Стас. — Но вам все равно благодарность от московской полиции.

— Ладно, пойду я. Деткам моим кушать пора.

Собачник зацепил карабин на ошейнике Жули, потянул всю свору на себя, и спустя несколько минут они скрылись за поворотом. Гуров и Крячко вернулись к машине и поехали на следующий адрес. Из района Капотни доехать в Мытищи раза в два быстрее, чем в Барвиху, поэтому следующий визит опера нанесли родителям Васи. В отличие от загородного дома сына проживали они в непритязательной коммунальной квартире на пять соседей, правда, принадлежали им две комнаты.

К визитам полиции старики привыкли, провели полковников в одну из комнат, усадили на диван и приготовились отвечать на вопросы. Дома Васи не оказалось, комната, которую он занимал, стояла на замке больше месяца. После последней отсидки Шило приезжал в отчий дом всего два раза: в день освобождения и еще пару недель спустя. Ночевать не оставался, поел-попил, часа три в комнате посидел и отчалил. Ключей от комнаты сына у стариков не было, ломать замок не нашлось повода, так что от осмотра пришлось отказаться. На всякий случай пообщались с соседями, получили подтверждение словам родителей Васи и ушли ни с чем. Надежда оставалась только на Барвиху.