Кто-то третий [сборник]

— Она уже несколько лет живет и работает в Германии. В свое время, когда училась в университете, попала по программе обмена в Гамбург. Она у меня девочка пробивная, энергичная. Училась и работала, ее заметили и предложили после окончания работу. Сейчас у нее сложный период на работе, приходится много трудиться, так что к нам она давно не выбиралась, а мы с матерью к ней ездили в прошлом году.

Звонить Оксане Кирилловой Гуров не стал. Он видел, в каком состоянии была женщина в прошлый раз. Разбередили они ей старые, еще не до конца зарубцевавшиеся душевные раны. Если позвонить и попросить разрешения прийти к ней, то может и отказать. Тогда придется снова подключать Орлова, он будет женщину уговаривать. Уговорит, конечно, но откровенного разговора не получится. Рисковать не стоило. Надо сразу и самому. Четкого плана у Льва не было. Нужно просто случайно встретиться с Оксаной Сергеевной возле ее дома, а там уже, судя по ее настроению и по ситуации, завести разговор. Обычно личное обаяние его не подводило, но в данной ситуации одного обаяния было мало.

Кириллова появилась спустя два часа после окончания рабочего дня в ее фирме, где она работала бухгалтером. Женщина несла в пакете какие-то папки с бумагами, видимо, взяла работу на дом. Лицо у Кирилловой было спокойное, но какое-то отрешенное. Она шла и смотрела прямо перед собой, погруженная в свои мысли.

Гуров догнал ее в тот момент, когда она неудачно сошла с тротуара, оступилась и сломала каблук стареньких туфель. Женщина охнула, но Лев успел поймать ее под руку и удержать от падения. А может, и от травмы.

— Оксана Сергеевна! Осторожнее!

Кириллова быстро повернула голову, хотела вырвать руку, но, видимо, узнала Гурова, и напряжение в ее взгляде и в руке тут же спало.

— Спасибо вам, — болезненно улыбнулась она. — Задумалась вот и чуть ногу не подвернула. Ой, а может, и подвернула, что-то больно наступать.

— Давайте присядем, — кивнул Лев на лавку, продолжая держать ее под руку. — Передохните, покрутите ступней. Может, я вам «Скорую помощь» вызову?

— Нет-нет, — улыбнулась Оксана Сергеевна. — Кажется, ничего страшного, я могу двигать ступней и… наступать… только чуть-чуть больно. А вот каблуку, кажется, конец!

— В наше время все чинится! — обнадежил Лев. — Уверяю вас. Если бы вы знали, сколько обуви своей жены я перетаскал в мастерскую из-за таких вот поломок после гастролей. Да и при моей неспокойной службе тоже часто приходится ремонтировать ботинки. Современные мастера творят чудеса. Да и 21-й век все-таки, технологии.

— Гастроли? — Кириллова с интересом посмотрела на него. — Она у вас поет?

— Она у меня театральная актриса, — ответил Гуров и протянул женщине руку: — Давайте помогу вам добраться до квартиры. И еще, Оксана Сергеевна, я ведь шел к вам, чтобы поговорить. Не откажете?

— Ну-у… — протянула Кириллова. — Вы же на службе, если надо, конечно. Петр Николаевич Орлов — старый друг нашей семьи. Я верю вам так же, как и Петру.

Опираясь на руку Гурова, она, прихрамывая, дошла до квартиры, открыла ключом дверь и зажгла в прихожей свет. Лев помог ей опуститься на пуфик возле зеркала и деликатно отвел глаза, пока Оксана Сергеевна переобувалась в домашние тапочки. Поднялась она сама, посмотрела на туфли, потом махнула рукой и пошла на кухню.

— Может, кофе, Лев Иванович? Вы не против, если мы поговорим на кухне? Не совсем тактично с моей стороны, но мне так спокойнее. Для многих женщин кухня своего рода убежище от земных невзгод, от опасностей и одиночества.

— Буду только рад, если вам так спокойнее, — отозвался Гуров. — У вас очень уютная кухня. Тут и правда, спокойно и душевно.

Пока Кириллова доливала воды в кофемашину, досыпала зерен, он пространно рассказывал о последних новостях в полиции. Что изменилось, что еще только меняется, каких изменений хотелось бы ему, умудренному опытом полковнику, который начинал свою непростую службу еще в советской милиции. Наконец по кухне стал распространяться аромат хорошего кофе, и Лев, замолчав, повел носом — уж в чем в чем, а во вкусах и кофейных ароматах он разбирался хорошо.

— У вас удивительный кофе!

— А-а, — улыбнулась Кириллова. — Почувствовали? Это вас характеризует с положительной стороны. Это не магазинный кофе. Иногда я балую себя и покупаю не просто обжаренные зерна, а прожаренные горячим воздухом. Есть такая технология. Это очень дорого, но оно того стоит. Во время такой воздушной прожарки зерно не перекаливается, внутри сохраняются не только все его компоненты, но и аромат. Вы не представляете, но такое зерно после прожарки около недели сохраняет свой аромат и даже меняет его день ото дня.

— Да, я слышал, правда, не удавалось до сих пор попробовать. Буду признателен, если вы, наконец, дадите мне возможность приобщиться к этому эстетическому блаженству.