Кто-то третий [сборник]

— Четкая, согласен, — кивнул Лев. — Степень осведомленности у них не как в блатном мире, а как в военной организации, как в спецслужбе.

— Ну, это ты загнул! — засмеялся Стас.

— Я же сказал «как». Есть признаки, а не общая картина соответствует. И вот мой тебе вопрос. А на кой нужно руководству агрохолдинга так заморачиваться, с такой сложной и строгой структурой? Это как из пушки по воробьям, как на десяток туземцев с каменными наконечниками на копьях латную пехоту пускать строем. Они же реально хотели Соболева убить. Причем не разбираясь. Скорее всего, важно, чтобы информация не утекала. Очень важно. Значит, там крутятся деньги, не сравнимые с жизнью человека, даже сотрудника полиции. Понимаешь разницу?

Гуров замолчал, уставившись на экран своего ноутбука. Ему пришло письмо. В три часа ночи они отправили Орлову просьбу связаться с Министерством обороны и с коллегами из МВД и Росгвардии и узнать, не служил ли где в силовых структурах некий Овчаренко Николай Владимирович, 1981 года рождения, уроженец Москвы.

Открыв письмо, Гуров увидел «скрепку» — вложение и тут же подозвал Крячко:

— Стас, иди сюда!

— Что? — насторожился Крячко и подошел к столу, неся две чашки с кофе. — Ого, на запрос уже ответили! Петр такие вещи пробивать умеет. Кто-то еще в этом мире не спит, кроме нас с тобой. Это радует, когда есть кому разделить твои физиологические муки. Открывай!

На экране появился листок по учету кадров, в котором часть информации была замазана: номера войсковых частей, фамилии командиров, некоторые места дислокации, а также часть дат и мест проведения спецопераций. Гуров потягивал кофе и читал. Рядом Крячко так же молчаливо вникал в суть присланной информации. В целом все сводилось к тому, что Овчаренко ничего не умел, кроме как воевать. Ну и, конечно, командовать, потому что в спецназе старший сержант — это не то же самое, что старший сержант в каком-нибудь полку ПВО где-то в Чебоксарах. Иной, так сказать, уровень ответственности, иной уровень полномочий и авторитета перед солдатами.

В спецназе сержантские звания дают не потому, что ты — хороший парень. Если тебе присвоили звание сержанта и поручили командовать отделением или помогать офицеру командовать взводом, то в тебе уверены. Уверены, что ты сможешь повести свое отделение под пули, сможешь под пулями им командовать, И если у тебя кто-то погибнет, то будет ясно, что это было неизбежно в той ситуации, в которой оказалось твое подразделение, и что у тебя не было возможности избежать таких потерь. А кроме потерь есть еще и понятие «выполнение поставленной задачи», что на порядок более важно в армии. Там иного и не понимают. Если задача поставлена, она должна быть выполнена. Более того, командир не должен сомневаться, что его подразделение, которое он отправит на задание во главе с сержантом, выполнит поставленную задачу во что бы то ни стало. Любой ценой. На этом стоит и стоять будет армия.

Овчаренко привели и усадили на стул посреди кабинета. Прапорщик вопросительно посмотрел на московских полковников, вытянув из кармана ключи от наручников, но Гуров отрицательно качнул головой. Нет, пусть сидит так.

Прапорщик вышел, а сыщики стали разглядывать мужчину. Сухощавый, выглядит на свои годы, чуть меньше сорока. Не мускулистый, но жилистый и подвижный. Гуров не разрешил снять с задержанного наручники, которыми его кисти были скованы за спиной, не потому, что боялся этого человека. Просто сам факт, что они на тебе надеты, ощущение их на руках создает дополнительное давление на психику человека. А Овчаренко придется или уговаривать, приводя доводы и факты, либо ломать его психологически. Информация нужна срочно, потому что кто-то скоро хватится этих двоих. Хоть и маловажными звеньями могли оказаться Лукин и Овчаренко, но все равно их исчезновение встревожит руководителей этой преступной организации. Нужно принимать какое-то решение, а для этого нужна достоверная информация.

— Итак, — начал Гуров, — Овчаренко Николай Владимирович, кого вы хотели убить этой ночью на дороге между районным мусорным полигоном и селом Демидово?

— Вы что, обвиняете меня в чем-то? — очень правдоподобно удивился задержанный. — Знаю, давно наслышан о способах работы нашей полиции. Зачем ловить преступника, когда можно взять любого гражданина и обвинить. А улики всегда можно придумать и навесить на него. Некрасиво, товарищи, некрасиво!

— Какой страдалец, — ухмыльнулся Крячко. — Прям узник политического сыска. Сама невинность и лояльность! Просто образец гражданина демократического общества.

— А так и есть, — почти с торжеством ответил Овчаренко, хотя чувствовалось, что челюстью ему двигать довольно больно. — И не от вас ли я без всякого предупреждения и предъявления обвинения получил ногой в лицо? Помнится, у нас в России всегда это было: сапожищем в лицо. Еще в царские времена.