Кто-то вроде тебя (ЛП)

Мы с мамой всегда были близки. Она знала обо мне все, от мальчиков, которые мне нравились, до девочек, которым я завидовала. После школы я сидела с ней на кухне, жевала что-нибудь и делала домашнее задание, прислушиваясь к звукам снаружи. Когда ее машина останавливалась напротив дома, и мама заходила внутрь, у меня всегда было что ей рассказать. После моих первых школьных танцев она усадила меня перед собой, открыла упаковку мороженого и стала расспрашивать обо всем, что было – от первой до последней песни. По субботам, когда у папы была смена на радиостанции, у нас был настоящий девичник – мы шли завтракать куда-нибудь. Она обожала милые заведения, где подавали пасту, а я любила фаст-фуд и пиццерии, так что у нас всегда был выбор. Она предлагала мне улиток, а я наблюдала, как она несмело откусывает (а потом наслаждается больше, чем думает сама) от огромного Биг Мака. У нас даже было правило: заказывать два десерта и делиться. А после завтрака мы шли в торговый центр и выискивали распродажи, соревнуясь, кто найдет лучшую вещь по лучшей цене. Мама обычно выигрывала.

Она писала заметки и статьи в журналах о том, какими замечательными являются ее собственные отношения с дочерью-подростком, и как мы вместе прожили мой первый год в старшей школе. На семинарах для учителей и родителей мама говорила, как важно Быть Ближе к Своему Подростку. Когда ее подруги приходили в гости на чашечку кофе и жаловались на своих детей, она осуждающе качала головой, и они принимались расспрашивать, как же ей удается ладить со мной.

- Не знаю, - отвечала она. – Мы с Галлея просто близки. Мы можем поговорить обо всем.

Однако с началом этого лета все внезапно изменилось. Не знаю точно, в какой момент это началось. Но это произошло после поездки в Большой Каньон.

Каждое лето мы с родителями ездим куда-нибудь. Эту поездку мы планируем весь год и обычно выбираем что-нибудь по-настоящему классное, например, Мексику или Европу. В этом году мы поехали в путешествие по Калифорнии, а затем в Большой Каньон, останавливались тут и там, посещали достопримечательности и наслаждались видами. Большую часть времени машину вел папа, и мы с мамой веселились – болтали, слушали радио, менялись одеждой, шутили и пели хором. Мы с папой давили на нее, останавливаясь лишь в кафе фаст-фуда и заставляя есть бургеры, в качестве мести за годы правильного питания и зеленого салата. Две недели мы провели вместе, иногда споря, конечно, но чаще всего нам было просто весело.

А когда мы вернулись, произошли сразу три важных вещи.

Во-первых, я устроилась на работу к «Милтону». В конце учебного года мы со Скарлетт заполнили множество анкет, и магазин «У Милтона» оказался единственным местом, куда брали нас обеих, и где нас все устраивало. Когда я приехала, Скарлетт уже отработала две недели и легко научила меня всему, что следовало знать.

Во-вторых, она познакомила меня с Джинни Тейбор, которую встретила в общественном бассейне, пока меня не было. Джинни была чирлидером с определенной репутацией среди футбольной команды. Впрочем, ее любили за веселый характер и невероятный спортивный дух. Она жила в нескольких милях отсюда, в Эрборсе – районе, где был загородный клуб и целая улица шикарных особняков. Отец Джинни был стоматологом, а ее мама весила примерно восемьдесят фунтов (*что составляет примерно 36 килограмм в пересчете на наши единицы измерения), курила дорогие сигареты, а ее кожа была похожа на шелк. Она сорила деньгами направо и налево, и позволяла нам с Джинни плескаться в их огромном бассейне или бегать по ночам на вечеринки.

А это, в итоге, привело к третьему важному событию, когда еще через две недели после возвращения я рассталась со своим давним знакомым и недавним парнем Ноем Ваном.

Ной был моим первым «бойфрендом», что означало, что мы звонили друг другу по телефону и иногда целовались. Он был высоким и худым, с черными волосами и кучкой прыщей на лице. Его родители дружили с моими, и каждый пятничный вечер наши семьи проводили вместе, у них дома или у нас. Для начала Ной был неплох, но потом я открыла новый, совершенно безбашенный мир, куда меня пригласила Джинни Тейбор, и ему пришлось уйти.

Не то что бы он воспринял это легко. Он слонялся в округе, поглядывал на меня и по-прежнему приходил к нам гости каждую пятницу со своими родителями и младшей сестрой. Затем он садился на диван и с каменным лицом сидел так весь вечер, а на прощание не говорил ни слова. Я же сбегала из дома по пятницам, говоря, что иду с Скарлетт, но вместо этого мы обычно шли на очередную вечеринку у бассейна или тусовались где-нибудь с Джинни. Моя мама переживала из-за нашего с Ноем расставания больше, чем кто-либо. Думаю, она вообще мечтала, что однажды мы поженимся. Но это была Новая Я, девушка, в которую я превратилась в течение этих жарких и длинных летних дней. Я научилась курить, выпила свое первое пиво, хорошо загорела и дважды проколола уши – словом, начала отдаляться от всего, что составляло мою жизнь раньше, и, к сожалению, в первую очередь – от мамы.