Кто ты?

– Еще какая, доктор.

– И не только за себя, правда?

– Правда. По крайней мере, за одного человека непосредственно, но не только за него, за многих других тоже.

– Так. Это было ночью. Вы сидели в темноте?

– Поначалу нет. Мне кажется, я не сразу выключил свет.

– Так. Понятно... Одно с другим связано. Вам было тепло?

– Кажется, огонь в камине погас. Мой слуга говорит, что меня знобило, когда я пришел к нему.

– Так. Вы живете на Пиккадилли?

– Да.

– Там, наверное, шумно по ночам?

– Бывает.

– Так. А ваше решение? Вы приняли решение?

– Да.

– Ваш разум не отказал вам?

– О, нет.

– Вы решили действовать, во что бы то ни стало действовать?

– Да.

– Так. Наверное, вам пришлось пережить период бездействия?

– В общем, да.

– Неопределенности?

– Да.

– Так. Вас поджидали опасности?

– Возможно, рожденные моим мозгом.

– Нет... Это связано с тем делом, которым вы занимаетесь.

– Может быть.

– Да. Я уверен, – твердо произнес сэр Джулиан. – В восемнадцатом году эти приступы повторялись часто?

– Да... Я болел несколько месяцев.

– Понятно. Потом они тоже повторялись, но не так часто?

– Намного реже.

– Так. А когда случился последний?

– Около девяти месяцев назад.

– При каких обстоятельствах?

– Меня мучили кое-какие семейные проблемы. Надо было принять решение насчет инвестиций. Ответственность была велика.

– Так. В прошлом году, как мне кажется, вы интересовались неким полицейским расследованием?

– Да... Кражей изумрудного ожерелья, принадлежавшего лорду Эттенбери.

– Так. Пришлось поломать голову?

– Да, конечно. Но мне это нравилось.

– Так. После этого вы не чувствовали ничего необычного? Приступы? Слабость?

– Нет.

– Так. Вам было интересно, но вы не были расстроены.

– Правильно.

– Так. Вы занимались другими делами тоже?

– Да. Но не такими сложными.

– Это влияло на ваше самочувствие?

– Нет. Совсем нет. Наоборот. Они меня отвлекали и развлекали. Я пережил потрясение сразу после войны, которое никак не улучшило мое состояние.

– А! Вы не женаты?

– Нет.

– Нет. Вы позволите мне осмотреть вас. Вот сюда, поближе к свету. Я хочу посмотреть вам в глаза. У кого вы лечились?

– У сэра Джеймса Ходжеса.

– А... Ну да... Тяжелая утрата для медицины. Великий был человек... Настоящий ученый. Так. Благодарю вас. Я бы хотел провести небольшое исследование.

– Какое именно?

– Ничего особенного... Хочу посмотреть на реакцию ваших нервов. Посидите тут?

Исследование оказалось чисто медицинским, и когда с ним было покончено, сэр Джулиан сказал:

– Теперь, лорд Питер, я расскажу вам о вас, не пользуясь медицинскими терминами...

– Очень любезно с вашей стороны, – откликнулся Питер. – А то я чувствую себя дурак дураком, когда не понимаю ни слова.

– Итак. Вам нравятся любительские спектакли, лорд Питер?

– Да нет, не особенно, – искренне удивился Питер. – Обычно они ужасно скучные. А что?

– А я подумал, что, возможно, они вам нравятся, – сухо отозвался невропатолог. – Итак. Вам отлично известно, что деформация ваших нервов вследствие войны не прошла для вас бесследно. Скажем так, на вашем мозгу старые раны. Нервные окончания, получая некие ощущения, посылают сигналы в мозг, и в нем происходят небольшие физические изменения... Подобные изменения мы пока почти не умеем даже определять, потому что у нас нет соответствующего инструментария. Эти изменения в свою очередь продуцируют те или иные чувства, говоря точнее, эти чувства суть названия, которые мы даем изменениям в физической ткани, когда улавливаем их. Мы называем их ужасом, страхом, чувством ответственности и так далее.

– Да, я вас понимаю.

– Отлично. Итак, если вы еще и еще раз воздействуете на поврежденные участки мозга, то подвергаете себя риску, ибо старые раны могут открываться. Я хочу сказать, если ваши нервы передают сигналы, способные вызывать реакции типа ужаса, страха, чувства ответственности, то эти реакции, в свою очередь, беспокоят старые раны и становятся причиной физических изменений, которые вы привычно называете теми самыми именами, с которыми они у вас ассоциируются – ужас перед немецкими минами, ответственность за жизнь солдат, повышенное напряжение и невозможность выделить некие звуки в грохоте ружей.

– Понятно.

– Ваше состояние может ухудшаться из-за обстоятельств, которые вызывают в памяти знакомые физические ощущения – ночь, холод, уличный шум, например.

– Понятно.

– Итак. Старые раны почти залечены, но пока еще не полностью. Ваши обычные занятия не приносят вам вред. Вы чувствуете себя плохо, только когда задействована покалеченная часть вашего мозга.

– Да. Понятно.

– Итак. Вы должны избегать известных вам треволнений и научиться быть безответственным, лорд Питер.

– Мои друзья считают, что я слишком безответственный.

– Возможно. Человек с тонкой нервной организацией часто производит такое впечатление из-за своей душевной живости, подвижности, гибкости.

– А!

– Итак. Та ответственность, о которой мы говорили, все еще тяготит вас?

– Да.

– Вы не закончили дело, которое решили довести до конца?

– Еще нет?

– Вы считаете, что должны довести его до конца?

– О, да... Назад дороги нет.

– Ясно. Вы ожидаете, что нагрузка усилится? – продолжал спрашивать невропатолог.