Кто ты, моя королева (СИ)

— Кто так поступил с вами? Мама? — во взгляде Тая плещется удивление и ещё много чего. Но больше всего нетерпеливого — желание узнать, что я действительно пережила что-то подобное. Да-да, малыш. Я знаю, насколько легче бывает, если понимаешь, что не ты один такой, что это не твоя вина, а просто так случается. Просто люди бывают такие. Моя история далеко не так ужасна, как твоя, я не люблю её вспоминать, но если она хотя бы чуть-чуть сделает тебе легче, то я готова душу наизнанку вывернуть.

— Нет. Не мама. — улыбаюсь грустно. — Мне в отличие от тебя не повезло с отцом. Первые шесть лет своей жизни я была любимой папиной дочкой. Меня баловали, целовали, тискали. А потом однажды папа пришёл домой вечером и заявил, что уходит от нас к другой семье. Что любит другую женщину, которая ждёт от него сына. Родители тогда закрылись в спальне и долго ругались, а я стояла у двери и всё слышала. Очень много плохого слышала. Мама плакала, пыталась удержать его мной, а он отмахнулся так, словно я ничего для него не значила, словно он наигрался дочкой, а теперь желает сына, а мама ему родить его не может из-за проблем со здоровьем. Тем вечером он ушёл. Я ещё долго надеялась, что папочка вернётся, но он и думать про нас забыл. Мы с мамой остались одни. Она была молода и красива, но не стала искать себе другого мужчину, боясь, что он не примет меня. Я слышала, как она делилась своими переживаниями с подругой. Сейчас я уже понимаю, что она боялась, что мне снова сделают больно. А тогда подумала, что со мной что-то не так, что я уродец какой-то, никому не нужный. Чувствовала себя виноватой в том, что она одна. А однажды случайно встретила отца. Он гулял со своей новой семьёй в парке. Я так обрадовалась, закричала: “Папа! Папа!”, бросилась к нему, а он отвернулся и притворился, будто не знает меня, будто это не к нему я обращаюсь. Мне тогда показалось, будто меня ударили изо всей силы. Я стояла, задыхаясь, глотая слёзы, и смотрела, как они уходят. С тех пор я замкнулась в себе. Больше не ждала. И искренне верила, что сама виновата, что была настолько плохой дочерью, что не заслужила даже такой малости, как взгляд родного отца. — делюсь я своими детскими травмами, которые до сих пор вытравливаю из сознания, а они, словно репьи, цепляются за душу, возвращаясь и больно кусая. Воспоминания из прошлого заставляют и сегодняшнее видеть в другом ключе. Видимо, это моя вечная карма слышать то, что не для моих ушей предназначено. Каков шанс, что я опять всё не так поняла? Но разговор сейчас не о том. — Как думаешь, я была права тогда? Действительно причина была во мне?

Тай стоит напротив хмурый, как туча, зло сжимает кулаки.

— Нет. Поступок вашего отца — это низко! Так мог поступить только трус и полное ничтожество. — категорично заявляет мне десятилетний мальчик, распаляясь всё сильнее. — Мужчина должен нести ответственность за свою жену и детей, а отвернуться от родной дочери…

— Женщина тоже должна. Мать должна, Тай. — встреваю я в его пламенный монолог, заставив резко умолкнуть и ошарашенно уставиться на меня. — Ты умный мальчик, Тай. Представь на своём месте кого-то другого. Что бы ты чувствовал? Считал бы этого ребёнка виноватым и недостойным?

Он задумывается. Надолго так задумывается. Я буквально слышу, как крутятся шестерёнки в его светлой голове и щёлкают пазлики.

— Пойдём кушать. Завтрак стынет. — зову я, и мальчик заторможенно кивает.

Едим мы молча. Принц задумчиво гоняет еду по тарелке. Есть у него такая привычка, я уже успела заметить, а потом, резко выдохнув, поднимает на меня серьёзные глаза.

— Если причина не во мне, тогда почему она так со мной поступала?

Эх, сказала бы я тебе, почему. Да только вряд ли тебе понравится ответ. Значит, будем объяснять дипломатично, а про больных на голову куриц как-нибудь потом поговорим. Вздыхая, мысленно беру палку для равновесия и отправляюсь плясать по минному полю.