Кто убил профессора Ф.Ф. Белоярцева? История "голубой крови" в зеркале прессы

И химики и медики в один голос твердили — дайте нам перфторан. Они требовали возобновить строительство опытного производства перфторана. "У нас под запретом перфторан, хотя по некоторым функциональным характеристикам он превосходит японский аналог", — говорил химик К. Макаров, сотрудник лаборатории академика Кнунянца, где был синтезирован перфторан.

Медики, работавшие с перфтораном, классифицировали ситуацию еще резче. Для них отсутствие перфторана равнялось гибели людей, которых препарат мог бы спасти. Для них перфторан — единственное средство от отека мозга, часто возникающего после нейрохирургической операции (даже блестяще проведенной), или черепно-мозговой травмы.

В Афганистане, где было большое количество черепно-мозговых травм, он спас жизнь многим нашим солдатам (сотрудник Главного военного госпиталя, полковник медицинской службы В. Мороз).

Перфторан — это препарат, который позволяет трансплантологам оказывать реальную помощь безнадежным больным, а в противоишеми-ческой терапии лучшее лекарство врачам не известно (профессор, доктор медицинских наук Н. Онищенко из Института трансплантологии АМН СССР). С помощью перфторана лечили гангрены, вытаскивали людей из тяжелой, летальной кровопотери, справлялись с жировой эмболией, снимали периферический спазм… В стране, где на первое место вышла смертность от инсульта мозга (520 тысяч смертей в год), в стране, где СПИД в самом ближайшем будущем потребует большое количество донорской крови, где из 40 тысяч, ежегодно погибающих в автокатастрофах, две трети погибают от черепно-мозговых травм, ситуация с запретом перфторана рассматривается медиками как преступление.

Собравшихся возмутила позиция бывшего министра здравоохранения СССР Буренкова, отдавшего приказ № 1380, запрещающий клиническое применение перфторана (Фармкомитет, кстати, своего разрешения не отменял). Особенно пункт пятый приказа, согласно которому разработчики перфторана не имеют права вступать в контакт с клиницистами, использующими этот препарат. Ситуация по своей "разумности", говорили они, аналогична той, когда авиаконструктору запрещают вступать в контакт с летчиком-испытателем.

Конечно, говорили ученые, не надо обожествлять перфторан, не надо представлять его абсолютно чудодейственным препаратом — у перфторана свои недостатки, свои проблемы, мало, правда, связанные с теми, в которых его обвиняют, и уж во всяком случае, недостаточные для того, чтобы перфторан запретить. Нужны дальнейшие исследования и, несмотря на все препоны, они идут… Но, как сказал сотрудник лаборатории Иваницкого Е. Маевский: "Раньше мы работали, как сумасшедшие, а теперь, после всего того, что сделали с нашей лабораторией, мы работаем так, как все. И это выглядит стоянием на месте по сравнению с тем, что было".

Все это говорили специалисты, работавшие с перфтораном и перфторан защищающие. Но… надобно выслушать и другую сторону, тем более что она тоже недавно о себе заявила. 15 января "Советская Россия" опубликована письмо академиков С. Северина, В. Иванова, А. Баева, А. Спирина, А. Курсанова и члена-корреспондента АН СССР В. Быстрова. Они не признают перфторан кровезаменителем, "действительно пригодным для применения". "Таково, — говорят они, — единодушное мнение экспертов". Каких именно экспертов, в письме не говорится, но, надо думать, не тех, кто выступал на вечере в ДК ИАЭ, — их единодушное мнение нам теперь известно. Так что мы имеем по крайней мере два единодушных мнения, одно из которых для широкой публики пока анонимно.

Возможно, имеется в виду комиссия, созданная бывшим вице-президентом АН СССР Ю. Овчинниковым вместо первой, той, которую возглавлял академик Я. Колотыркин, но с выводами этой комиссии никто из специалистов так и не был ознакомлен, они неизвестны даже главному обвиняемому — Г. Иваницкому. Чем-то таким нехорошим попахивает от "единодушного мнения" неизвестно каких экспертов, неизвестно в чем заключающегося, особенно если оно касается препарата, который благополучно прошел все испытания, был разрешен Фармкомитетом и по которому президиум АН СССР еще в 1983 году выпустил специальное распоряжение "О мерах, направленных на разработку и внедрение перфторана в народное хозяйство". Если бы эксперты в один голос твердили, что препарат не готов, мыслимо ли было заводить речь о его внедрении?

И это не единственная неясность. Так, когда речь заходит о комиссии Я. Колотыркина, распущенной после того, как она пришла к выводам, нежелательным для гонителей перфторана, то академика начинают мягко упрекать в забывчивости — ему-де "изменила память", комиссия распущена за бездействие, потому что Я. Колотыркин тогда все время болел. Но он болел с марта по август, а в сентябре работа комиссии была возобновлена — ее распустили только в ноябре (распоряжением АН № 12000-2102 от 20.11.86). Так кому здесь и что изменило?