Кто укокошил натурщика? (сборник)

– Товарищи! За прошедший от восхода солнца период мною была проделана следующая работа: я совершил осмотр гор, имеющих место на западном горизонте. В результате этого мероприятия мною был обнаружен вопиющий факт. А именно: коварные замыслы бледнолицых врагов, спускающихся с вышеназванных возвышенностей. То, что данные особи имеют замыслы и именно коварные, я определил по их разговору, которого, конечно, не слышал из-за огромного расстояния, но их мимика и жесты говорили сами за себя. Короче говоря, эти койоты пархатые задумали… – Ну и далее докладчик изложил соплеменникам уже известные читателю результаты наблюдения.

Племя загомонило. Из гула голосов высовывались фразы типа «скверные индивидуумы», «отрицательные субъекты», «нехорошие личности», «несовершенные существа», «особы невысокого интеллектуального и морального уровня» и т.д. Кивком ногтя вождь Эдуардыч восстановил тишину.

– То, что эти койоты пархатые не являются образцами добродетели, само собой понятно, и не стоит по этому поводу издавать звуки, – неспешно звучал Большая Шишка. – Давайте лучше издавать звуки на тему: что делать.

– Можно мне? – поднял руку индеец Геннадьич, что в переводе означает Острие Лепёшки.

– Можно, если осторожно, – произнёс любимую индейскую поговорку Эдуардыч.

– Я предлагаю без суеты и нервозности собраться с духом и изо всех своих сил со всего размаха послушать, что скажет по этому поводу наш мудрый вождь.

Сначала раздались обычные аплодисменты всех членов племени, затем они (не члены, а аплодисменты) переросли в бурные и продолжительные, а вскоре вообще превратились в овации. Вождь пытался осадить такой энтузиазм кивком ногтя, но публика, что называется, неистовствовала в восхищении от столь своевременного и толкового предложения Острия Лепёшки, так что во имя восстановления тишины Эдуардычу пришлось постучать томагавком по ближайшему предмету, каковым оказалась голова индейца Васильича, то есть по-нашему Меткого Глиста. Вид крови утишил неистовство и возродил тишь.

– Я, конечно, скажу своё слово, – зазвучал снова вождь и, заметив, что Лапчатый Гусь раздвигает ладони, явно намереваясь снова зааплодировать, вперился в него строгими зрачками и пошевелил томагавком, каковой намёк заставил Ильича удержаться от хлопка. – Скажу. Но сначала послушаю мнение народа. Одна голова, как говорится, хорошо, а не одна – лучше. Высказывайтесь, предлагайте, советуйте, рекомендуйте, а затем я подведу черту.

– А давайте с бледнолицых снимем… – заговорил Васильич Меткий Глист, голову которого забинтовывал колдун Борисыч, но, не договорив, зашипел от боли.

– Да, давайте с них снимем штаны! – закончила фразу индианка Матвеевна, что в переводе значит Мокрая Курица.

– Скальпы, дура, скальпы, а не штаны, – превозмогая боль, заорал индеец Васильич.

(– Зачем же каждый раз сообщать, что тот или иной член племени был индейцем? – снова придирается внутренний голос автора. – Ведь они все индейцы. Неиндейцев среди них нет, ведь так? Ну так и пиши просто «Васильич», «Ильич», «Тимофеич» и т.д., не пришпандоривая каждый раз к имени слово «индеец», ибо это читателю уже и так понятно.

– Не надо меня учить! – огрызается автор. – Мне, может, просто нравятся такие словосочетания типа «индеец Тимофеич», или «индеец Васильич», или «индианка Матвеевна» и т.д., ну и не мешай, внутренний голос, мне этим наслаждаться).

– Да, это неплохая идея насчёт снять скальпы, – подхватил индеец Валерьич, то есть Быстроногий Карась.

– Я вообще человек идейный, – похвалил себя Васильич Меткий Глист, пытаясь высвободиться из пут, ибо колдун Борисыч, начав забинтовывать его голову, то ли заслушавшись, то ли увлёкшись, забинтовал быстро всего Васильича, превратив его в египетскую мумию, так что тот не мог двинуть ни рукой ни ногой, а извивался как червяк. – Ну ты чего творишь, Борисыч?! У меня ж только голова. Совсем обалдел? Разматывай взад!

Стреляный Воробей и Лапчатый Гусь переглянулись, мол, да, Борисыч таки… Старость не радость.