Кто укокошил натурщика? (сборник)

Обалдевший от произошедшего Кий Арнольдович развернул «Таврию» на сто восемьдесят градусов, и они поехали по грунтовке обратно.

А дымка уже сгустилась в настоящий туман. А сумерки уже напоминали ночную темень.

Пришлось включить фары.

В матовой пелене тумана дорога просматривалась вперёд всего метров на двадцать, поэтому, дабы не сбить возможного прохожего, неожиданно появляющегося из тумана, или не врезаться в неожиданное препятствие, или не растрясти до развала машину на корявых ухабах этого далеко не ровного и не гладкого пути, или не свильнуть с дороги в бездорожье, они ехали медленно, очень медленно.

Из тумана проявилось одинокое дерево – сосна, скрюченная так, будто некий гигант пытался завязать ее в узел, – и вскоре растворилось в тумане же за кормой «Таврии».

Минут через пять осторожного передвижения автомобиль оказался перед развилкой дорог. Кий Арнольдович поехал наугад по правой.

Ещё через несколько минут въехали в ботаническую колоннаду – похоже, лесок – и вскоре оказались на полянке, где дорога и заканчивалась. Судя по чёрно-сивой арене, оставшейся от костра, пустым консервным банкам, пластиковым бутылкам и висящему на ветке презервативу, по этой дороге какие-то жлобы ездили в лесок на пикники. Пришлось разворачиваться и ползти обратно к развилке...

Левая дорога, не сочтите за тавтологию, заворачивала всё влево и, пересекшись с другой грунтовкой, в конце концов уткнулась в развалины хаты-мазанки, давно заброшенной и обросшей непроходимыми дикими кустами. Тоже тупик.

Вернулись к попавшемуся недавно перекрестку и свернули направо... Эта грунтовка тоже кренилась влево, но вскоре, слившись с другой, выпрямилась... Из тумана проявилось дерево – сосна, скрюченная так, будто некий гигант пытался завязать ее в узел. Гм, что-то знакомое... Через пять минут после сосны – развилка... Та самая? Поехали по левой ее ветке... оказались на перекрёстке, да, кажется, том самом, и свернули уже налево. Ехали долго, и этот шлях кренился всё влево... Слился с другим... Из тумана проявилось дерево – сосна, скрюченная так... Ну да, та самая! Что за наваждение. Там, по пути были еще какие-то пересечения. Вернуться и попытаться по ним... Развернулись, поехали вспять, куда-то свернули... Ползли, ползли... Приползли – опять скрюченная сосна... Тьфу!..

Грунтовые дороги виляли, петляли, пересекались, сливались, расходились, образовывая какой-то адский лабиринт, и Кий Сало с мулаткой Милославой, похоже, в этом лабиринте заплутали. Отсутствие компаса и каких-либо ориентиров совершенно сбивало с панталыку: в какой стороне трасса, в какой стороне Харьков, в какой стороне что?

В процессе их блуждания в тумане совсем стемнело.

В очередной раз попетляв по кружевам грунтовых дорог и вновь оказавшись у знакомого дерева, Кий Арнольдович зыркнул на наручные часы и свистнул: одиннадцатый час вечера! А он предполагал быть дома в полдевятого, максимум в девять! И перед пассажиркой неудобно – подбросил, называется. И как это он мог съехать с трассы и заехать в такую глушь?! А теперь кружится и виляет в окрестностях этой скрюченной сосны, будто нечистая сила его водит кругами...

Развернув в который раз «Таврию», поехал искать путь, по которому еще не ездил. Нашёл, но и тот, попетляв и пересекшись с другими, вернул их к уже изрядно надоевшей сосне.

Столько времени потрачено, бензина сожжено, а толку никакого!

Милослава вздохнула:

– Нас будто кто-нибудь морочит, нас будто кто-то ввёл в обман... Нам лучше не блуждать здесь ночью, а ждать, пока пройдет туман.

Кий Арнольдович согласился: лучше ждать, чем без пользы тратить топливо.

– Так, так, так... Мужчина и девушка вынуждены заночевать вместе... Кажется, наклёвывается эротика... – предполагает внутренний голос автора.

– Нет, эротики здесь не будет, к сожалению, – возражает автор.– Я не ханжа, ничего против эротики не имею, даже наоборот, я бы с большим удовольствием вогнал бы в эту историю чувственную сексуальную сцену, но... Я-то своего героя знаю: он вовсе не оголтелый бабник, коварный соблазнитель, совращающий всех девушек, попадающихся на его пути, и изменяющий законной супруге направо и налево; вовсе нет... Да и к тому же между ним и Милославой не возникло никакого страстного влечения. Невинное общение случайно оказавшихся рядом интеллигентных людей и не более того, без всякой чувственности.

– Жаль. Люблю эротику,– признаётся внутренний голос.

– Да кто ж не любит,– поддакивает автор.– Но – нет.

Итак, они припарковались у скрюченного дерева и решили ждать. Кий Сало в очередной раз вышел «отлить», на этот раз не в кустики, а просто в туман, который был визуально плотнее кустиков.

Вернувшись после этого к «Таврии», которая светом фар указывала своё местопребывание в размашистой тьме, наш герой увидел, что его пассажирка царапает на грунте полосу сухой веткой и что-то бормочет. Спросил, что она делает, а Милослава поднесла к выпуклым губкам какаовый пальчик, дескать, тихо вы, и продолжила чертить и бормотать.

Колдует, что ли, подумал Кий Арнольдович.