Кто укокошил натурщика?

В правой руке Порфирий Сидорович сжимал копьё, которое он смастерил из лыжной палки, а в левой, как читатель уже, конечно, догадался, — карманный калькулятор «Электроника Б3-14М», купленный в 1985 году за 55 рублей в универмаге «Харьков» для подсчёта поверженных драконов.

Добравшись до той обитой коричневым дерматином двери, за которой, по всем приметам, имело место драконово логово, Порфирий Сидорович давил большим пальцем правой руки пластмассовую кнопку электрического звонка, слыша, как за дверью диньдилинькает оный звонок, затем стучал копьём по одерматиненной двери, затем кричал: «Выходи, подлый трус!»

Но дракон не выходил, ибо, сказать честно, его не было. Да, его, как правило, в такое время не бывало дома. Дело в том, что этот дракон то периодически совершал беспосадочные перелёты в российское Заполярье, где пожирал замороженных мамонтов, оттаивая их своим огненным дыханием из вечной мерзлоты, то просто порхал в небе для разминки крыльев, то где-то занимался чем-то таким, о чём даже автор этого текста ничего не знает… И лишь вечером, к 21.00 он успевал прилететь обратно в Солоницевку и посмотреть информационную телепрограмму «Время», после чего чистил зубы, мыл ноги и ложился спать.

Но и Порфирий Сидорович тоже спешил домой, чтобы его верный Велосипед Буцефалович успел посмотреть телевизионную вечернюю сказку «На добраніч, діти» с дедом Панасом. Поэтому сему доблестному витязю до поры до времени никак не удавалось дождаться дракона.

И всё же они встретились однажды с глазу на глаз…

Это произошло 15 января 1986 года в семь часов вечера.

Был знойный январский вечер. Тёплый снег поскрипывал под копытами Велосипеда Буцефаловича. Этот скрип напоминал визг старых половиц, когда по ним грузно топает увесистый таракан. Сугробы радовали око молочной белизной. Их белоснежность напоминала непорочную чистоту хлопчатобумажных кальсон Порфирия Сидоровича. Аромат знойного январского воздуха походил на запах зымкукуры — любимого блюда терентопских аборигенов, и наш герой вдыхал его всей грудью, а если не всей, то, как минимум, восьмьюдесятью восьмью процентами груди…

И вот представь, читатель: по этому белому и тёплому, как парное молоко, снегу, с копьём наперевес, в светло-коричневой фетровой шляпе, дублёнке, джинсах и кроссовках Порфирий Сидорович подкатывает на своей одной лошадиной силе к подъезду, в котором имеет место логово дракона. Привычно сходит с Велосипеда Буцефаловича, привычно входит в подъезд, привычно поднимается по ступенькам на второй этаж, привычно звонит, стучит и кричит, привычно отворачивается от двери, чтобы как всегда ни с чем вернуться домой… И вдруг обитая коричневым дерматином дверь открывается, и оттуда вываливается огромный, даже больше чем «Запорожец», фиолетово-синий дракон! (Кто-то может возразить, что, дескать, сквозь стандартную дверь в «хрущёвке» даже «Запорожец» не протиснется, а не то чтобы… Но в легендах и не такое бывает!) Он дымится и изрыгает огонь, как пародия на вулкан. Порфирий Сидорович смущён. Он так привык к отсутствию в логове объекта охоты, что встреча с потенциальной жертвой шокирует его.

— Извините… — бормочет он, машинально, но галантно приподняв фетровую шляпу. — Я Порфирий Сидорович… Гм… Кхе… И вообще…

Он умолкает и теребит пальцами наконечник копья.

Дракон шипит, клокочет, фыркает… Подъезд наполняется запахом горелого мамонта…

Тут Порфирий Сидорович вспоминает, что он прибыл сразиться с этой ужасной рептилией, дабы по примеру других легендарных витязей укокошить чудовище, с тем, чтобы передать его бездыханную тушу в дар Харьковскому музею природы; дескать, пусть там будет и чучело дракона, наконец.

Дракон близоруко пялится гороховыми глазками на незваного индивидуума, пыхкает дымом из ноздрей, топорщит перепончатые крыла, вибрирует шершавым хвостом…

Порфирий Сидорович, прижав подбородком копьё, поправляет перчатки на пальцах, затем берёт копьё в правую руку и, размахнувшись, тычет наконечником в чешуйчатую морду монстра. Дракон пятится и захлопывает обитую дерматином дверь, а копьё от контакта с дверью с хрустом раскалывается…

Вот так закончилась единственная и лаконичная битва этого харьковского витязя с этим околохарьковским драконом.

На следующий день дракон подал заявление на имя поселкового участкового милиционера. Заканчивалось заявление так (на языке оригинала):