Кто в армии служил...

Логическим следствием необходимости поддерживать боевую готовность является практика приписывания к этим частям военнослужащих запаса, живущих в этом районе. Формированием таких частей занимаются военкоматы – специальные отделы заполняют все вакантные должности законсервированной части военнослужащими запаса в соответствии с их досье, при этом специальность военнослужащего может или совпадать или быть достаточно близкой. Блинов был приписан к зенитному полку, дислоцированному где-то под Темир-Тау, в должности командира взвода. Зенитный полк был вооружен комплексами С-60, которые устарели еще в то время, когда он изучал их на военной кафедре, и которые были сняты с вооружения, когда он проходил военную службу.

Еще более логичным является время от времени проверять боеготовность законсервированной части – проверяются командиры части, техника, военкомат по обеспечению мобилизации и качество личного состава.

Но Блинов ничего этого не знал, хотя вполне может быть, что в военкомате его об этом уведомили в свое время – просто не обратил внимания. Узнал Блинов об этом в самый неподходящий момент. В армию призывают (в народе почему-то говорят – забирают) всегда в самый неподходящий момент. Одного парня (Блинов познакомился с ним на сборах в Оше) забрали во время медового месяца. Он места себе не находил и через неделю сорвался в самоволку на выходные, а это было очень непросто – из Оша в Алма-Ату (деньги на самолет собирали всей кучкой). Он изводил себя оставшиеся два месяца и в конце концов развелся буквально через месяц после возвращения со сборов. Ревность не регулируется.

Блинова вызвали в отдел кадров, где ему подло всучили повестку, предписывающую на следующее утро явиться в военкомат, оформив предварительно отпуск на один месяц. Подлость заключалась в том, что обычно продвинутые молодые люди стараются игнорировать повестки, приходящие на дом (достаточно не расписываться в получении), в надежде на то, что какого-нибудь лоха все равно найдут (военкомат всегда выдает избыточное количество повесток именно по этой причине). Расписавшись в получении повестки в отделе кадров, Блинов стал именно тем лохом, которого нашли. Вдвойне обидно. Суета знакомых в последний момент ни к чему не привела – было слишком мало времени. Пришлось отложить внедрение работы в Ленинграде (как оказалось, на полгода, а написание диссертации – на год). Пришлось отложить решающее свидание в дошедшем до точки кипения романе с женщиной, которая устала ждать (в результате и роман закончился – может быть, к лучшему).

На следующее утро Блинов явился в военкомат, и его с несколькими такими же лохами отправили в Темир-Тау. Здесь им и объяснили, что они призваны участвовать в развертывании зенитного полка, а их как офицеров призвали на неделю раньше для подготовки этого развертывания.

Ужинали в солдатской столовой, где самым удивительным оказалось наличие в каше мяса в достаточном на десять человек количестве. Большая часть офицеров оказались бывшими сержантами, поэтому наличию мяса удивились все. Сначала подумали, что это сделано специально для офицеров, но недоверчивые тут же убедились, что и на других столах мяса достаточно.

Местные рассказали, что несколько месяцев назад командиром полка был назначен подполковник Сапунов. Это был молодой (немного больше тридцати), здоровый, по-военному квадратный мужик. Служил он рьяно, закончил академию, карьера летела к неизбежному генеральству, но подвело здоровье, и он, по существу, был списан. В один из первых дней новый командир пришел проверять работу столовой (обычно прапорщики мясо безбожно воруют, потому что солдат должен стойко переносить тяготы и лишения воинской службы). Сапунов подвел начальника столовой к первому в ряду столу, заглянул в котелок, копнул половником и спросил прапора, где мясо. Тот начал нести какую-то пургу в свое оправдание, но Сапунов слушать не стал – он взял котелок и надел его на голову потерявшего дар речи прапора. Каша сползала ошметками по всему прапору, начиная с ушей и кончая сапогами. Затем Сапунов подвел прапора к следующему столу, и операция повторилась. В столовой была гробовая тишина, обед еще не начался. На вопрос Сапунова, стоит ли продолжать проверку (столов было несколько десятков), прапор закрутил головой, давая понять, что он все понял. С тех пор мясо в каше было. Другое дело – кто его ел.

В другой раз, выговаривая кому-то в назидание, он для убедительности проломил кулаком, точнее сказать, кулачищем, сороковку (доску толщиной 40 мм). В общем, нового командира полка боялись, а следовательно, как говорят в народе, уважали.