Кто в чемодане живет?

– Понимаю твое волнение. Не нервничай. Я люблю только тебя. Видишь, как бывает, ты Мотя, и она тоже. Фигня, однако.

Глава 16

Через полчаса, когда Генри замолчал, я целиком и полностью разобрался в ситуации.

Господин Дюпре не птица говорун, и он совсем не ловелас. С ходу заводить знакомство с девушками у сына Анны не получается, он конфузится, начинает спотыкаться на каждом слове. А еще Генри хочет, чтобы его полюбили просто как мужчину, а не как представителя древнего, богатого рода Дюпре. В последнем случае не понятно, что привлекло женщину: ты сам или твой капитал. Дочери подруг матери Генри абсолютно не нравятся, они манерны, слишком хорошо воспитаны, скорее всего, укладываются спать в перчатках и шляпках с вуалью. Господину Дюпре по душе простые веселые девушки, его не смущает, что они режут ножом рубленую котлету и не могут по каждому поводу цитировать Шекспира. Генри неоднократно пытался познакомиться с представительницами низшего класса общества, но все они через пять-десять минут общения с незнакомцем, который угостил их в баре бокалом вина, корчили рожи и убегали. Один раз Дюпре схватил за руку симпатичную девушку, когда та собралась уходить, и спросил:

– Объясни, почему я тебе не понравился?

Блондинка фыркнула.

– Сразу понятно, ищешь развлечение на вечерок. И ведешь себя странно, молчишь, улыбаешься. Реально маньяк. По телику таких в сериалах показывают.

– У меня серьезные намерения, – возразил Дюпре, – я хочу жениться на хорошей девушке.

– Так тебе, богатому, родня и разрешит бедную в дом привести, – отрезала девица.

– С чего вы взяли, что у меня много денег? – изумился сын Анны, который специально приобрел для таких свиданий одежду в дешевом магазине.

– Шмотье дерьмовое, – кивнула девушка, – а ботинки дорогущие, пахнешь одеколоном ценой в мою зарплату, зубы у крутого дантиста сделаны, стрижка не за копейки… Лучше не устраивай цирк с рубашкой и брюками. Хочешь совет? Ищи бабу в Сети, там хоть обоврись, поймать трудно. Обычно все мужики брешут, что они султаны Брунея. Нищего парня в обмане не заподозрят! Подумают: честный кретин!

И Генри стал осваивать темный мир интернета. Именно там он познакомился с москвичкой Мотей и через полгода общения понял: наконец-то нашел любимую. Матрена ни разу не спросила Дюпре о его доходах. Ее волновало другое: какие книги он любит, что за фильмы смотрит, как относится к животным, верит ли в Бога… У Моти были схожие интересы: она проводила свободное время с книгой, помогала раздавать обеды в столовой для бездомных. В конце концов Генри признался, что он член семьи Дюпре, и получил в ответ:

– Простите, впервые о вас слышу. А я пиар-специалист, работала в компании, производящей одеяла, она разорилась, сейчас бегаю в кафе официанткой, мне нравится кормить людей, развлекать их.

В конце концов они решили встретиться. Генри пригласил Мотю в свою страну, но та отказалась: нет денег на поездку, и визу ей, одинокой молодой девушке, без родни, собственного жилья и хорошей зарплаты, не дадут.

– Я все устрою, – пообещал Генри, – гостиница и билеты за мой счет.

– Не обижайся, но нет! – написала Матрена. – У меня жизненный принцип: сама себе на конфеты зарабатываю. Нет денег? Нет шоколадок. Отсутствие их только моя проблема. Если приедешь сам в Москву, буду счастлива.

Генри стал размышлять, каким образом уговорить Анну отпустить его в Россию, и тут вдруг мать сама велела:

– Милый, собирайся, летим на мою родину. Хочу выбрать в невестки хорошую русскую девушку.

Генри замолчал.

– Так почему ты матери правду не сообщил? – удивился Василий. – Не объявил: есть одна на примете.

Дюпре молчал, вместо него ответил я.

– Потому что она официантка, а те, кто подает людям еду, презираемы Анной.

Генри повернулся к девушке:

– Дорогая, прости, мама прекрасный человек, но что делать с ее снобизмом, я понятия не имею. И еще… видишь ли… э… э… она… ну… как бы лучше объяснить… слов не подберу…

Я пришел на помощь Генри:

– Анна с предубеждением относится к женщинам в теле.

– Мне очень нравится приятная полнота, – быстро добавил Дюпре.

Мотя улыбнулась.

– Я не обидчива и понимаю: всем не угодишь. Даже Иисус Христос многим не нравился.

– Верно, – пробормотал я, впервые услышавший такой аргумент.

– Вы притащили Матрену к нам в чемодане! – воскликнул Борис. – Вот почему Демьянка на кофр лаяла!

– Да, – смутился гость.

– Отчего не сказали, что хотите провести время с любимой? – удивился я.

Генри замялся.

– Иван Павлович, Николетта подруга Анны! Я опасался, что сын тоже… ну…

– Сноб, – договорил я, – и поэтому катали Мотю в багаже. Не пожалели девушку, хоть понимаете, как ей некомфортно разъезжать в чемодане.

– Ерунда, – улыбнулась толстушка, – я гибкая, легко в калачик срулечиваюсь.

– Круто, – хмыкнул Василий. – А дальше как? Потусовался Генри в Москве, повеселился с Мотей, и адью. Домой смылся. А девушка осталась? Некрасиво, однако!

– Я готов жениться! – азартно воскликнул мой временный жилец.

– Так тебе мамашка и разрешит, – фыркнул Бурмакин.

– Что-нибудь придумаю, – пообещал Генри, – увезу Матрену к себе.