Кто виноват?

"Чёрт меня дёрнул — в эту Администрацию устроиться. Сидел бы себе за кафедрой, супчик диетический в студенческой столовой хлебал, учил подрастающее поколение уму-разуму. Так нет, поддался на уговоры — ты да я, да мы с тобой, нам без тебя никак…" Соблазнительно всё это, но уж больно хлопотно. Голосок-то у доцента совсем не командирский, личико скорее к лирическому отступлению располагает — ну, какой из него рукамиводитель, да ещё общероссийского масштаба?! Нет, говорят, вполне справляешься. Уже то, что врагам нашим не продался — заслуга неоценимая. А как тут продашься, когда никто и не предлагает?

Что и говорить, скверная должность досталась. К тому же безликая чиновничья масса — со всех сторон, и кроме отвращения — других эмоций не вызывает. Работают от инструкции до инструкции, по принципу — шаг вправо, шаг влево считается прогул. И никакой инициативы — уж очень риск большой, можно без премиальных остаться.

И кто бы мог подумать, что столь непредставительную фигуру двинут в ферзи? Такое разве что в кошмарном сне приснится. "Да не могу я! Попросту боюсь! Не надо! Не хочу!" Долго отбивался доцент, но силы оказались не равны. Поставили на ещё более руководящий пост и записали кандидатом в президенты.

И вот, с тех самых пор снится по ночам доценту один и тот же сон. Будто уже торжественный марш отзвучал, и фанфары чего-то пропели, — словом, начинается инаугурация. А он никак не может вспомнить, в какой карман шпаргалку с речью положил.

Ну, что с него возьмёшь? Доцент, он и есть доцент…

Этот сон Ивану Лукичу так и не приснился — подручные Морфея отправили его по другому адресу, прямо в спальню Мясоедова. Всё потому, что негоже человеку, даже президенту, лезть в чужие сны, тем более если там речь идёт о претензиях на высший пост в государстве. Ну а Антон Евгеньевич к этому сну уже привык, не обращал на него внимания — тут наяву такое происходит, что не до вещих снов.

Вечером того же дня Антон Евгеньевич рассказал о последних событиях жене — будто президент усомнился в том, что чиновникам нужно повышать зарплату. Та в ужасе:

— Ох, как некстати! Я как раз присмотрела новую «ауди» розового цвета…

— Ещё говорит, какая же это демократия, если пенсии снижают.

— Да как он мог? Это же последнее дело — поднять руку на святое! Мы и так плетёмся в хвосте цивилизованного мира, а если демократию отменят…

— Вряд ли до этого дойдёт, но кое-какие изменения возможны.

— Ах, Тоша, я же тебя предупреждала, нельзя назначать этого Ивана президентом.

— Софочка, так никто его не назначал — народ выбрал!

— Не рассказывай мне сказки! Знаю я, как это у вас делается.

— Что уж теперь? Да я и предположить не мог…

— А что ты вообще можешь? Меня надо слушать, а то вообразил себя чуть ли не пупом всей Земли.

— Ну, ты это… Ты не увлекайся.

— Да как же мне молчать, если интересы семьи ставишь под удар?

— Какие ещё интересы? — после рабочего дня Антон Евгеньевич о том только и мечтал, что добраться до добраться до любимого дивана, а тут, видишь ли, пристала, как банный лист.

— Ты что, уже забыл? — не унималась Софья Павловна. — Ведь столько уже говорила тебе про то, что у каждого политика должна быть своя семья. Ты им помогаешь, они тебе, на этом только демократия и держится.

— Софочка, родная! — умоляющим тоном даже не проговорил, а прошептал Антон Евгеньевич. — Только не сейчас! Пойми, в штаб-квартире партии только об этом и говорим, делом даже заниматься некогда, а приду домой — и ты туда же.

— Да не могу я молчать, когда того и гляди уравниловку введут! — Софья Павловна совсем разбушевалась: — Антон, куда подевалось твоё мужество? Где забота о тех, кто поднимал страну из руин в начале 90-х? Где, наконец, ответственность перед нынешними спонсорами? Да приструни ты как-нибудь этого Ивана, не помнящего своего родства, если не можешь снять его с работы!

Не зная, как успокоить разбушевавшуюся супругу, Антон Евгеньевич ляпнул:

— Как я его приструню? Он президент, а я только пятое колесо в телеге, — и виновато улыбнулся.

— Знала бы, никогда бы за такого размазню не вышла! Короче, я спать пошла, а ты посиди ещё, подумай.

А как тут думать, если от услышанного за день раскалывается голова? Это вам не лекции читать в университете!

На следующий день созвонился с Мишей Идельсоном — так мол и так, подскажи, что делать. Тот долго не раздумывал и сразу выдал:

— Надо избавляться от этого Ивана!

— Но как?

— Если законопроекты не подпишет, нужно объявлять импичмент.

— Миша! Я по образованию юрист, и со всей ответственностью заявляю, что легальных оснований для импичмента нет и не предвидится.

— Кто из нас председатель партии, ты или я? Вот и проведи с депутатами работу. Они ведь тоже страдают от инфляции..

— Депутатские страдания — это не повод для импичмента.

— Пусть пораскинут мозгами, что-нибудь придумают. Да не мне тебя учить! Причин можно найти немало, скажем, неизлечимая болезнь…

— Он здоров как бык! Мне бы такое здоровье в его возрасте.

— Так покопайтесь в его прошлом. На любого человека можно компромат найти.