Кто вы, mr. Gorbachev? История ошибок и предательств

Полторанин рассказывает, что в 1989 году он встретил в Москве народного депутата СССР от Кузбасса Теймураза Авалиани. Тот сообщил ему, что в Кузбассе накануне шахтерских волнений было: «Много признаков преднамеренного доведения шахтеров до бунта: задержка денежных средств, запрет на выдачу спецодежды и другое. Но особенно показательно исчезновение товаров с прилавков магазинов. Сначала не стало мясной и молочной продукции, хлебных изделий. Народ загудел. Потом не стало постельного белья, носков, сигарет, лезвий для бритья. А потом исчезли с прилавков чай, стиральный порошок, туалетное и хозяйственное мыло. И все это в течение короткого времени. Шахтерам стало нечего есть и нечем умываться.

Опытный Авалиани заподозрил что-то не то. И с группой депутатов проехал по кожевенным заводам. Склады забиты мылом, на отгрузку в шахтерские города – запрет. Приехал в Кузбасс председатель Совмина СССР Рыжков, посмотрел на все, пробурчал: “Так жить нельзя!” И отбыл восвояси, ничего не решив. Ему сказали: “Если у правительства нет денег, разрешите нам продать часть угля в Японию или Китай – мы обеспечим шахтеров продуктами. На складах угля скопилось около 12 миллионов тонн, он самовозгорелся, уходит в дым. А местные власти решить этот вопрос не имеют права”. Но и здесь Рыжков ничего не сделал. Где-то разрешили гнать все за границу, а шахтерам подзаконными актами самостоятельность наглухо перекрыли» (М.: Эксмо; Алгоритм, 2010).

Заслуживает внимания ультиматум, с которым шахтеры Кузбасса обратились к власти. «С десятого июля спецодежду выдавать по установленным графикам; всем рабочим выдавать полотенце и мыло из расчета 800 гр. на человека в мойке; выдавать телогрейки всем рабочим и ИТР; организовать работу в столовой в течении 7 дней, вывешивать заработок ИТР шахты на доску; организовать питание шахтеров в ночное время бесплатно из расчета один рубль на человека; улучшить снабжение рабочих продуктами для дома».

Этот ультиматум был настоящим приговором советской власти. То, что требовали шахтеры, не было бы чрезмерным даже для заключенных. Но министр угольной промышленности СССР Михаил Иванович Щадов, хоть и родился в крестьянской семье и дорос до члена ЦК КПСС, депутата ВС СССР и академика Российской инженерной академии, так и не понял серьезности шахтерского ультиматума. Он, по выражению Полторанина, требования ультиматума воспринял как некую шутку и, поговорив с шахтерами, улетел в Москву, ничего не решив. Шахтеры забастовали.

Кем в этой ситуации считать Щадова? Агентом ЦРУ или самоуверенным, заевшимся бюрократом, забывшим свое родство? Видимо, второе. Таких, как Щадов, в высшем управленческом звене СССР в годы перестройки оказалось немало. Они, наряду с агентами влияния, своей твердолобостью и нежеланием прислушиваться к нуждам людей внесли немалый вклад в крах СССР.

Ситуацию в Кузбассе смогла разрулить лишь правительственная комиссия, возглавляемая членом Политбюро ЦК КПСС Николаем Никитовичем Слюньковым, но поезд уже ушел. Шахтеры поняли свою силу и стали бороться за создание нормальных условий труда и проживания. Этого власти не могли сиюминутно осуществить, и шахтерский узел так до конца и не удалось развязать. Позиция шахтеров нашла отзвук во многих регионах страны, где людям надоели пустые обещания лучшей жизни. Забастовки стали обычным явлением для Страны Советов.