Кто вы, профессор Амбридж? (СИ)

— Остается только ждать, — добавила она вслух и вручила письмо и увесистый пакет Летти — отправлять такой груз с совами было просто жестоко по отношению к бедным птицам. — Будем надеяться, я была достаточно убедительна!

Часть 41

— Проходите, — сказала Ингибьёрг, когда Храфн открыл дверь, впуская гостей, — рассаживайтесь, где хотите. Чаю желаете?

— Спасибо, с удовольствием, — ответила Марина Николаевна, потому что под чаем прорицательница понимала травяной отвар, душистый и крепкий, а если еще и с каплей мёда, то и вовсе поразительный.

— Спасибо, не стоит, — в унисон ей ответил Снейп и занял свободное кресло.

— Подай обоим, Храфн, — велела Ингибьёрг, — всё равно же заинтересуется и попробует, так вот, чтоб два раза не вставать… Ну-с, излагайте, с чем пришли!

— Вы же знаете, — улыбнулась Марина Николаевна.

— Я догадываюсь, а подробности уж сами выкладывайте.

— Северус, тогда лучше вы, — попросила она. — Потому что я о проклятии не знаю ничего. Только то, что Дамблдор надел проклятое кольцо, и осталось ему не так долго. Вы же видели его руку, Ингибьёрг?

— А как же, — кивнула та, — а до того, как увидела, почуяла. Вам не понять, у вас этого нюха нет, но уж поверьте — несет от него, как от старого пепелища. Страшный запах, холодный…

— Я могу только объяснить, что обнаружил, — сказал Снейп и посыпал такими терминами, что Марина Николаевна понимала его с пятого на десятое.

Ингибьёрг, однако, слушала и кивала, а когда он закончил, сказала:

— Ну, я так и подумала. У нас это иначе называется, а суть та же. Значит, говорите, что покамест заперли заклятие в руке?

— Да.

— И давно держите?

— С июля.

— Сильны, однако, — проговорила она, глядя на Снейпа в упор. — Сколько еще ему осталось?

— Меньше года. Долорес полагает, если ампутировать руку, то, возможно…

— Возможно, — кивнула Ингибьёрг, и глаза ее затуманились.

— Отчего тогда сам Дамблдор не предложил такой выход?

— Очевидно, он знает, что так просто такие дела не делаются, — проговорила пророчица. — Избавиться-то от проклятия можно, да отдать придется не просто кусок плоти…

— А что еще? — шепотом спросила Марина Николаевна.

— О-о-о… — протянула Ингибьёрг, — многое. Каяться придется, Долорес. Не перед людьми, перед своей совестью, если жива еще. А она жива, конечно, только усыплена надежно, но в нужный срок проснется и будет терзать так, что телесные муки покажутся избавлением… Не день, не два — всегда! А вы не коситесь в сторону, Северус, — добавила она. — Ваш-то ненасытный зверь денно и нощно при вас, и вы не усыпить его пытаетесь, а всё кормите и кормите, и если не прекратите, он вас пожрёт, как великий волк — солнце в самом конце времен.

— Не вполне понимаю… — пробормотал тот, но по лицу видно было — все он прекрасно понял. — Гм. То есть, получается, Дамблдор знает, что может избавиться от проклятия, но такой ценой, что легче умереть и не мучиться?

— Если грубо, то именно так.

— Прекрасно! Ему, значит, посмертные почести, а мне — клеймо убийцы? — горько произнес Снейп и осекся. — Госпожа Ингибьёрг, я…

— Я будто не вижу связующей печати! — перебила она. — И сейчас вы бросили еще кусок стервятины своему зверю, Северус. Прекратите, не то потом поздно будет, на цепи не удержите! Он и так уже слишком велик для вас.

— Ингибьёрг, а без согласия директора можно это проделать? — спросила Марина Николаевна. — Что-то я сомневаюсь в его желании по-настоящему испытать муки совести…

— Можно, — кивнула прорицательница и задумалась. — На осенний перелом года самое время. Не выйдет, тогда на зимний солнцеворот.

— Руку все равно резать придется?

— А как же, — серьезно ответила Ингибьёрг. — Во-первых, она и так уже, считай, мёртвая. А во-вторых, с током крови многое должно выйти… Есть одно зелье…

Она щелкнула пальцами, и Храфн подал ей ларец, инкрустированный резной костью.

— Знала, что пригодится, — сказала Ингибьёрг, вынув из ларца флакон, наполненный изумрудно-зеленой, переливающейся, словно северное сияние, жидкостью. — Вот и захватила. Это зелье на душу действует, как рвотное, вывернет наизнанку, только держись!

Марина Николаевна переглянулась со Снейпом. О похожем говорил Кричер, когда рассказывал о каменной чаше в пещере, о тех ужасах, которые видел и переживал сам, о том, как страдал Регулус Блэк перед смертью…

— Слыхали о таком? — спросила прорицательница, и Снейп кивнул. — Ну вот. Вы же зелья директору готовите? Значит, вы ему это и вручите. А вы, Долорес, придумаете, как избавить его от головешки, времени еще предостаточно… Что замолчали? Думаете, может, лучше оставить всё, как есть? Пускай умрет, как задумал, легко и без хлопот, а вина ляжет на других?

— Ну нет! — не удержалась Марина Николаевна, вспомнив о малолетних Поттере, Малфое, да и многих других. И о взрослых. И о тех, кого она вовсе не знала, тех, кого уже не было в живых…

— Я знала, что вы так скажете, — улыбнулась Ингибьёрг и убрала флакон в ларец. Двергар с поклоном унес его прочь. — Кое за что смерть — слишком легкая расплата… А вы, Северус, наденьте уже намордник на вашу тварь!

— Надел бы, если бы знал, как, — негромко ответил он.