Кто Вы, «Железный Феликс»?

Особое внимание Дзержинского было уделено лидеру оппозиционной сталинскому руководству «Рабочей группы» Г.И. Мясникову. В июне 1922 г. он отдал распоряжение Агранову проверить достоверность показаний Блодвина в ЦКК РКП (б) об окружении Мясникова: Кузнецова, Петрова, Кликанова и Железянка, и если необходимо, то задержать их; уточнить, когда Демидов и Берзина были исключены из партии, выявить связи Хохлова с «Рабочей Группой», «обратить сугубейшее внимание» на железные дороги; представить дело «IV Интернационала» и ликвидировать эту группу; предоставить список арестованных и «дойти до последнего человека из «Рабочей, группы»[1662].

Исключенный из партии Г.И. Мясников обвинил ее руководство в антирабочей политике и жесткой цензуре. В письме к В.И. Ленину, в мае 1923 г. выступил против жестких мер цензуры: «Я хочу свободы слова и печати для меня — пролетария, который состоит в партии 16 лет и состоит не за границей, а в России. Из 11 лет до 17 г. моей партийности 7,5 лет сидел в тюрьмах, на каторге, где 75 дней в общей сложности голодал в виде протеста. Был нещадно избиваем, подвергался пыткам… Вы разве не знаете, что за такой разговор, который веду я, не одна сотня и тысяча пролетариев сидит в тюрьмах…»[1663].

Учитывая тот факт, что «Рабочая правда» и «Рабочая группа» выступили против политики партии, Политбюро ЦК РКП (б) создало комиссию во главе с Дзержинским, которой было поручено расследовать деятельность этих организаций и доложить о намечаемых мерах по ее пресечению. В августе 1923 г. на заседании Политбюро ЦК и в сентябре на пленуме ЦК, проходившем при участии представителей 60 крупных партийных организаций, Дзержинский доложил о положении в партии в связи с деятельностью «Рабочей правды» и «Рабочей группы». Он отметил, что руководитель «Рабочей группы» Г.И. Мясников, находясь в Германии, при содействии одного из лидеров левооппортунистической группировки в Германской коммунистической партии Рут Фишера напечатал 4 тыс. экземпляров так называемого «Манифеста «Рабочей группы РКП», носившего ярко выраженный антисоветский характер[1664].

7 сентября 1923 г. Дзержинский направил полпреду СССР в Германии Н.Н. Крестинскому письмо с выпиской из постановления комиссии НКВД об отмене ее постановления от 25 мая с. г. о высылке за границу Гаврила Ивановича Мясникова. Он просил Крестинского лично вызвать Мясникова к себе и объявить ему об отмене высылки и разрешении вернуться в СССР.

Высылка был отменена, ввиду того, что пребывание Мясникова в Германии стало нежелательны, вследствие развитой им антипартийной и антисоветской работы и установлении им контакта с левым крылом Германской компартии. Необходимость возвращения Мясникова на родину была признана руководством РКП (б). В конце письма Дзержинский просил Крестинского «принять все меры к тому, чтобы Мясников выехал немедленно обратно в Совроссию». «Из беседы с Вами, — подчеркнул он, — у Мясникова должно сложиться впечатление, будто вопрос о репрессиях против него отпал. О достигнутых Вами результатах просьба меня уведомить»[1665].

Мясников вернулся из Германии и был изолирован сотрудниками ГПУ. Ему предъявили обвинение во враждебных акциях против партии и Советского государства[1666].

25 сентября 1923 г. Пленум ЦК РКП (б) принял специальное постановление по докладу Дзержинского, в котором отмечалось, что участие в «Рабочей группа» и «Рабочей правде» и оказание содействия им являются несовместимыми с пребыванием в партии[1667].

Осенью 1923 г., воспользовавшись экономическими трудностями и болезнью В. И. Ленина, троцкисты развязали новую дискуссию в партии. Дзержинский особенно остро реагировал на действия троцкистов. Он обратил внимание коммунистов на важность борьбы с ними, раскрыл политический вред оппозиции, отметив в одной из своих записок, что в борьбе против троцкистов на карту поставлена судьба большевистской партии и государства. «За партию, — писал он, — дело немалое. Вопрос идет, быть ли нашей большевистской ленинской партии коммунизма или нет. Вопрос идет, быть ли Советскому Союзу Республик или нет»[1668].