Кто за главного? Свобода воли с точки зрения нейробиологии

Неуправляемая вагонетка несется на пятерых человек, которые погибнут, если она продолжит свое движение. Единственная возможность их спасти есть у Дениз, пассажирки поезда, – она может переключить стрелку, что направит вагонетку на запасной путь, где та убьет одного человека вместо пяти. Должна ли Дениз переключить стрелку, чтобы спасти пять жизней ценой одной?

Из более чем 200 тысяч людей по всему миру, отвечавших на вопрос, 89 % согласились, что Дениз следует перенаправить вагонетку. Но затем всем дали другую задачу:

Как и прежде, вагонетка угрожает жизни пятерых человек. Фрэнк стоит рядом с крупным незнакомцем на пешеходном мостике над рельсами, между приближающейся вагонеткой и пятерыми рабочими на рельсах внизу. Если он столкнет крупного незнакомца с моста на рельсы, это остановит вагонетку. Мужчина при этом погибнет, но пятеро рабочих будут спасены. Правильно ли поступит Фрэнк, если спасет пять жизней, толкнув незнакомца на смерть?

На этот вопрос 89 % людей ответили отрицательно. Между разными возрастными и культурными группами наблюдается удивительное единодушие: на вторую дилемму все дают ответ, противоположный ответу на первую, хотя арифметика (спасти пять жизней, допустив одну смерть) одинакова в обеих. Когда людей спрашивают, почему они дали такой ответ (какой бы ни был), они приводят множество объяснений, не слишком логичных. Учитывая, что мы узнали о нашем модуле интерпретации, вполне ожидаемо, что объяснения звучат самые разные. Специалистам по нейронаукам не очень интересно, что это за объяснения, им важно понять, существуют ли в мозге центры или системы нравственных суждений, какого рода дилеммы их активируют и какие зоны мозга работают, когда принимаются моральные решения.

Джошуа Грин и его коллеги взялись выяснить, задействуются ли одни и те же части мозга при решении обеих задач. Они сканировали мозг испытуемых, пока те решали, что ответить. В случае первой дилеммы, безличной (переключить стрелку), усиливалась активность зон мозга, относящихся к абстрактному мышлению и решению задач, а в случае второй, личностной (незнакомца надо физически коснуться и столкнуть), – активность областей, связанных с эмоциями и социальным познанием{216}. Существуют две интерпретации этих результатов. Я уже намекнул, в чем, по мнению Грина, разница – безличное против личностного. Однако Марку Хаузеру это не кажется убедительным, он считает, что в двух дилеммах слишком много переменных, чтобы сводить все к противопоставлению личностного и безличного. Реакции людей можно также объяснить с той точки зрения, что средства не оправдывают цель, – философским принципом, согласно которому допустимо причинить вред, если это побочный результат достижения большего блага, но нельзя вредить просто так{217}. Тогда дело сводится к оцениванию поступка, основанного на намерении. С какой бы интерпретацией мы ни соглашались, главное, что в человеке существуют универсальные сдерживающие начала, которые срабатывают в определенных ситуациях и останавливают его от совершения каких-то действий.

Моральные суждения и эмоции