Кто закажет реквием

Но вот подули новые ветры. С начала 1990 года практика передачи ПГУ денег зарубежным партиям, просуществовавшая чуть ли не семь десятилетий, была упразднена. КПСС стала заниматься коммерцией. Разные органы на самом ее верху, начиная от Академии общественных наук при ЦК КПСС и заканчивая Управлением делами оного, стали создавать разного рода СП, при создании которых доля заграничного партнера почему-то всегда оказывалась значительно меньше доли советской стороны.

Конечно, на это обратил внимание Шебаршин, но все сводилось к обычной констатации фактов — ведь все свершалось «руководящей и направляющей». И Крючков, видевший, что средства переправляются за рубеж, минуя теперь ПГУ и даже во многих случаях Международный отдел ЦК, среагировал тоже достаточно индифферентно, все по той же причине — он слишком долго был партийным функционером, чтобы усомниться в правоте и рациональности действий вышестоящих.

Но скоро — это было начало девяносто первого года — Владимир Александрович понял, что, во-первых, не только

Горбачев, но и подчиненное ему, Крючкову, грозное ведомство не контролирует ситуацию как в собственной стране, так и за рубежом.

Откололась Прибалтика, исчезла ГДР, ширились волнения в Закавказье. Все это были очень неприятные события, но они не являлись самым большим злом.

А самым неприятным для главы передового отряда партии являлся тот факт, что КГБ в ближайшем будущем рисковало остаться вообще без средств. Оставалось рассчитывать на деньги, выделяемые из бюджета, но и этот ручеек при таком мягкотелом президенте и генсеке, которым являлся Горбачев, мог быть стараниями левых сил вообще перекрыт до минимума.

Нужно было идти на компромисс — но не с левыми же силами, естественно. Надо было договариваться с теми, кто стоял за кулисами, манипулировал общественным мнением и за год-полтора сумел аккумулировать нешуточные средства.

Разведке не составило большого труда определить, что за очень многими операциями по перекачке средств из Союза за границу стоят люди, очень тесно связанные с этим не самым заметным пока депутатом ВС РСФСР, хотя внешне, надо сказать, депутат всем вышел — и ростом, и статью.

И Крючков поговорил с Бурейко в марте девяносто первого года.

Тот был предельно откровенным:

— Владимир Александрович, вы не можете не понимать, что Союз трещит по швам. Я не пророк, но думаю, не ошибусь, если скажу, что усиление центробежных тенденций приведет к тому, что уже через год от нас, то есть от России, уйдут все. Сейчас спасение СССР — в России, а спасение России, естественно, в СССР. Понятно, это должен быть совсем иной союз, в первую очередь без Горбачева на посту Президента. Вы же понимаете, что нельзя не считаться с мнением масс — идеология сейчас не работает, а силовое воздействие на них будет малоэффективным. Лучше всего сделать ставку на популярную личность, на харизматического лидера. Нам не надо тратить слишком большие средства на его избирательную кампанию — он и так станет Президентом России.

Но — это еще не все. Нам нужны особые права в составе нового Союза, созданного вовсе не на основе уже существующих соглашений.

Крючков понял, что этот очень серьезный крупный мужчина с несколько мальчишеским выражением лица — из-за оттопыренных ушей, наверное — пойдет очень далеко. Он не будет предлагать себя кандидатом на пост Президента — он предпочитает полутень яркому свету. Хотя высокие посты, дающие настоящую, реальную власть, наверняка будет занимать. Он не станет суфлировать первым лицам в государстве, как Бурбулис, понимая, что ошибки и просчеты первых лиц очень даже запросто могут быть списаны на суфлера. Но он более сговорчив, чем Бурбулис. С последним Крючков тоже встречался, и современный российский Макиавелли показался главе КГБ в чем-то даже слишком прямолинейным.

На Бурейко можно будет положиться — тот сумеет подобрать кандидатуры «влиятелей».

В общем, тогда, в марте, они пришли к соглашению. КГБ должен был отстаивать геополитические интересы России, подчиняя ей все республики, которые можно подчинить. Он же, комитет, находит пути устранения Горбачева, его отставки. За это госбезопасность получает свой прежний статус и средства, которые она сочтет необходимыми для своего нормального функционирования.

Но при теперешней, августовской встрече выяснилось вдруг, что каким-то странным образом не был решен самый главный — или чуть ли не самый главный вопрос — о месте и роли Коммунистической партии.

— Владимир Александрович, — Бурейко улыбнулся широкой мужской улыбкой, — а почему вы, собственно, придаете этому такое уж большое значение? Я вот партбилет еще на стол не клал и делать этого не собираюсь. Я вынужден напомнить вам то, о чем говорил раньше — в верхах как-нибудь мы все уладим.