Кто заплатит за грехи

Он стоял, уткнувшись горячим лбом в холодное окно дачного домика. За спиной уже не стонал – слабо хрипел раненый, почти мёртвый, Слон. В спрятанном за сарай неприметном сером уазике на заднем сиденье лежал уже не почти, а совсем мёртвый Кит. Невозможно быть живым с дыркой в башке.

– Разгон, – услышал он сквозь бешеный пульс крови в ушах слабый голос подельника, – подойди.

Он обернулся. Слон, лежавший на низкой, изодранной кошачьими когтями кушетке, вяло манил его окровавленной рукой. Валерий приблизился на ватных ногах, присел на корточки перед булькавшим что-то невнятное сквозь окровавленные пузыри подельником.

– Что?

Слон надрывно сглотнул, сплюнул красным себе на грудь, и тихо, но уже внятно, сказал:

– Не жилец я.

– Не пи..ди. – Валера посильнее прижал к ране пропитанный кровью бинт. – Сейчас «лепилу»2 привезу, будешь как новенький.

– Не гони, Разгон. С такими дырками не живут. – Слон опять сплюнул багровым.

Говорил он так тихо, что Валере пришлось наклониться к самым его губам.

Слон был, конечно, прав: с двумя дырками в животе, и одной в груди, чуть ниже правого соска, живым быть невозможно. Непонятно, как он дотянул до схрона, и сейчас в сознании, да ещё и говорит, пускай еле слышно и неразборчиво.

– Сдали… нас… – Пробулькал Слон.

– Да, не, ты чё, Слоник. Это просто осечка, двенадцать заходов как по маслу – без жертв, без стрельбы. Просто удача, сука, отвернулась.

– Тс… Сдали… Зуб… даю… Валить… надо… тебе… из… города…

Слова давались подельнику с трудом.

– Долю… мою… Людке… сам… пиз..дуй… подальше…

Вместе со словами из Слона уходила кровь, а из глаз – жизнь.

– Машину… сожги… и…

Валерий посмотрел в стекленеющие глаза подельника, прошептал обречённо:

– Какая Людка, Слоник, я, б..ть, даже не знаю, кто это.

Он посмотрел на свои дрожащие пальцы, сжал в кулак, пытаясь унять дрожь. Прав был Слон. Сдал их кто-то, по-любому. «Косачей»3 было не трое, как положено, а в два раза больше, и «горбачи»4 прилетели за пять минут, вместо положенных пятнадцати. А взамен полуляма зелени, была всего четверть родных деревянных, мелкими купюрами, чтобы мешки больше казались. Хорошо, хоть столько было, а не бумага резанная.

Непонятно, как он, Валера, ни одной дырки не получил, и как их на месте не положили. Хоть это как раз понятно. Из-за Тюхи план пришлось поменять: вместо слезогонки и дымовухи, которую они обычно использовали, в «броню»5 закатили пару свето-шумовых гранат. А там вся бригада в «хоботах»6: сюрприз для них – налётчиков. Чудом от погони ушли, даже машину сменить не успели, так и улепётывали на основной. Спасибо Слону, водиле от Бога – хоть и раненый, но оторваться смог. Но это хорошо, что не сменили, будет, на чём уходить из города.

Валера вновь подошёл к окну. Надо валить. Слон хоть и увёл их от мусоров, но через час, может два, на эту лёжку выйдут, значит надо заметать следы. И сваливать. Машину он сжигать не станет – на пожар вся округа сбежится – обольёт внутри всё растворителем. Одежду, ту, что сейчас на нём: «горку» цвета чёрный питон, маску и шапку, он сожжёт. Надо только тело Кита в дом перетащить, переодеться и валить. Валить, завязать с налётами и со всей этой криминальной жизнью.

Завязывать он и так собирался, а тут такой шанс – все подельники мертвы, через них на него не выйти, кроме Тюхи, но его к этому делу не притянуть – третий день в больничке со сломанной ногой. Того, что они сегодня взяли и его доли от прошлых налётов хватит надолго, на эти деньги можно начать новую жизнь, и не только в России. О том, кто их подставил, он после подумает, как страсти улягутся. Отлежится годик-другой и вернётся.

Паспорт левый у него был, как и план по превращению оного в настоящий. Пускай не слишком продуманный, но кто не рискует, тот не пьёт портвейн «три семёрки», как говаривал дед.

5

Забыл я тогда о Тюхе, а, как оказалось, зря, очень зря. Надо было прояснить с ним всё до конца, глядишь, этого геморроя на мою голову и не было бы.

– Здорово.

Дёрнувшись от неожиданности – очень уж тихо подошёл к столику Петля, я пожал протянутую руку старого боевого товарища и кивнул на свободный стул.

– Падай.

Пётр присел, аккуратно поддёрнул идеально отглаженные брюки и, отодвинув от себя заказанную ему чашку кофе, коротко бросил:

– Излагай.

Ну, я и изложил суть дела, без особых, правда, подробностей.

Петля это заметил, но не стал углубляться в детали, просто спросил.

– С тобой съездить?

– Нет. Это мои грехи, я сам их оплачу. Тут в другом вопрос.

Я замолчал. Пётр ждал, не торопил.

– Домик мой, за заимкой, помнишь?

Петля кивнул.

– Вот. – Я выложил на столик ключи от машины, паспорт, мобильник, снял и положил рядом смарт часы. – Машину отгони туда и проследи, чтобы телефон всегда включён был и поиск по нему шёл. Да любая активность подойдёт – как будто я там нахожусь.

– А тёлочка твоя не заявится тебя проведать?

– Ну, во-первых, не тёлочка, а… – я вздохнул, – почти невеста, во-вторых, не заявится, знает: если я лично проект взял, то беспокоить меня не надо.