Кто же ты, человек? (Что такое человек)

человеческий мозг, что ОН НЕ МОЖЕТ РОДИТЬ КАКУЮ БЫ ТО НИ БЫЛО МЫСЛЬ. Удел

его-использовать сырье, приобретенное СНАРУЖИ. Он всего лишь машина, работающая

автоматически, не подчиняющаяся воле. ОНА НЕ ГОСПОДСТВУЕТ НАД СОБОЙ, ЕЕ

ВЛАДЕЛЕЦ НЕ ВЛАСТВУЕТ НАД НЕЮ.

Y.M. Так и быть, покончим на Адаме, но вот творения Шекспира--

O.M. Нет, ты хотел сказать ПОДРАЖАНИЯ Шекспира. Эйвонский бард ничего не

сотворил. Он пытливо наблюдал, и изумительно воспроизвел. Он верно воспроизвел

людей, сотворенных Богом; но сам ничего не создал. Но не будем винить его в том, что

он пытался. Шекспир просто не мог сотворить. ОН БЫЛ МАШИНОЙ, А МАШИНЫ

СОЗДАВАТЬ НЕ МОГУТ.

Y.M. В чем тогда проявлялось его превосходство?

O.M. В этом. Он не был швейной машинкой, как мы с тобой-он ткал Гобелены. Нити и

краски пришли к нему из ВНЕШНЕГО МИРА; внешние влияния, указания, ЖИЗНЕНЫЙ

ОПЫТ(чтение, наблюдение пьес, постановка пьес, заимствование идей и так далее),

создали образчики у него в голове и привели в движение его сложную и

восхитительную машину, а ОНА АВТОМАТИЧЕСКИ выдала ту живописную и роскошную

ткань, до сих пор вызывающую изумление мира. Если бы Шекспир родился и вырос на

пустынном и заброшенном людьми острове в океане, у его могущественного интеллекта

не было бы ВНЕШНЕГО МАТЕРИАЛА для работы и, следовательно, он ничего бы не

изобрел; никаких ВНЕШНИЙ ВЛИЯНИЙ, обучения, формирования, убеждений,

вдохновений ценного качества-и он ничего бы не изобрел-и так Шекспир оставил бы

нас ни с чем. Живи он в Турции, он изготовил бы нечто–нечто, не превыщающее

высшей границы турецких влияний, круга общения, и обучения. Во Франции ему

повезло бы больше—он изобрел что-то, ограниченное пределом французских влияний

и воздействий среды и воспитания. В Англии он достиг высшей границы, которую мог

достигнуть посредством ВНЕШНЕЙ ПОДДЕРЖКИ, ОБЕСПЕЧИВАЕМОЙ ИДЕАЛАМИ ЭТОЙ

СТРАНЫ, ВЛИЯНИЯМИ, ОБУЧЕНИЕМ. Я и ты всего-навсего швейные машинки. Мы

должны делать то, что нам под силу; мы должны прилагать наши усилия и не обращать

внимания, когда кто-то бездумный попрекает нас тем, что мы не шьем Гобелены.

Y.M. И мы не более чем машины! И машины не должны хвастаться, не должны ни

гордиться своей работой, не разглагольствовать о своей личной заслуге за ее

исполнение, не должны похвалять и прославлять. Это бесчестная теория.

O.M. Это не теория, это самый что ни на есть голый факт.

Y.M. Значит, я могу допустить, что нет большей заслуги в том, чтобы быть храбрецом, нежели быть трусом?

O.M. ЛИЧНОЙ заслуги? Нет. Смелый человек не СОЗДАВАЛ свое мужество. Никакой

личной заслуги в обладание им он не несет. Он родился с ним. Ребенок, рожденный с

миллионом долларов-где здесь личная заслуга? Ребенок, родившийся ни с чем- о каких

его личных недостатках может идти речь? Перед одним раболепствуют, восторгаются, почитают льстецы, другим же пренебрегают и презирают—где в этом смысл?

Y.M. Иногда робкого десятка человек ставит себе целью побороть свое малодушие и

сделаться бесстрашным, и преуспевает в этом. Что вы скажете на это?

O.M. То, что это обнаруживает ценность ОБУЧЕНИЯ И ВОСПИТАНИЯ В ПРАВИЛЬНЫХ

НАПРАВЛЕНИЯХ В ОТЛИЧИЕ ОТ НЕПРАВИЛЬНЫХ. Не поддающаяся оценке польза есть в

обучении, влиянии, образовании в верных направлениях – ВОЗДЕЙСТВИЕ НА

ЧЕЛОВЕКА ДЛЯ ОБЛАГОРАЖИВАНИЯ ЕГО ИДЕАЛОВ.

Y.M. Но как же заслуга-личная заслуга победоносного начинания труса и его

достижения?

O.M. Ее нет. С точки зрения мира он более достойный сейчас, чем он был, но не он

добился перемены, эта заслуга принадлежит не ему.

Y.M. Кому, в таком случае?

O.M. Тому, каким он создан, и внешним влияниям, выковавшим его.

Y.M. Каким он создан, вы говорите?

O.M. Начнем с того, что он он не был никогда конченным трусом, ведь внешним

влияниям тогда не над чем было бы потеть. Он не страшился коровы, а быть может,

только быка: женщины не боялся, но остерегался мужчин. Влияниям было над чем

работать. Было СЕМЯ. Нет семени, нет растения. Сам ли он занес это семя внутрь себя, или был рожден с ним? Это не его заслуга, что оно там очутилось.

Y.M. Как бы то ни было, сама идея выращивания его, намерение вырастить его, была

достойной уважения и он сам пришел к ней.

O.M. Ничего подобного. Оно пришло оттуда же, откуда все порывы, благие ли иль

дурные, являются- ИЗВНЕ. Если бы этой робкий человек прожил всю свою жизнь среди

малодушных, никогда бы не слышал о подвигах, никогда бы не слышал, как о них

говорят, не слышал бы, как их превозносят и испытывают зависть к героям,

совершившим их, он имел бы такое же представление о храбрости, какое Адам имел о

скромности, и не было бы никакого варианта, чтобы его осенило заделаться

смельчаком. Он НЕ МОГ ПОРОДИТЬ ЭТУ ЗАТЕЮ-она должна была прийти к нему из

ВНЕШНЕГО МИРА. И когда услышал, что отвага прославляется, а трусость презирается, это пробудило его. Он чувствовал себя виноватым. Быть может, его возлюбленная

вздернула нос и сказала ему, "Я слышала, что вы трус!" Это не он начал новую жизнь—

она сделала это за него. Он не должен ходить с напыщенным видом и трубить о своей

заслуге—она не его.