Куафёр из Военного форштата. Одесса-1828

Тем более что и сам уважаемый грандмастер несет полную ответственность за качество работы своей «куафёрской академии». К каждому клиенту, кому делают… Ах нет, слово в сём случае неверное — кому сотворяют прическу в этом заведении, Люсьен подходит трижды. В самом начале о чем-то шепотом на быстром французском совещается со своим соратником по бритве и ножницам. Тот начинает работу лишь после этого. Второй раз де Шардоне наведывается посреди стрижки. Иногда просто бросит быстрый взгляд, удовлетворенно кивнет головой и тут же возвращается к своему клиенту. Но порой может и что-то шепнуть на ушко другому мастеру. После чего тот восклицает нечто вроде: «Oui. À la perfection![3]» — и озаренный подсказкой гения продолжает трудиться с утроенной энергией (но за прежний гонорар). Третий раз, последний, Люсьен приближается в конце работы, так сказать, принимать ее результаты. И непременно вдохновенной рукой художника нанесет некий штрих, подправит прядь или локон, а то и сострижет несколько лишних, на его взгляд, волосков своими быстрыми ножницами. Знающие люди говорят, что именно эти важные детали, сии, ежели позволите, завершающие мазки мастера оказываются неизменно точными и пикантными.

Да, но с другой стороны возникает естественный вопрос. А как же клиенты, с которыми работает сам де Шардоне? Им не обидно ли, что Grandmaître[4] отвлекается, да и не раз, во время работы с ними, затягивая ее сеанс? О-о-о, предположить такое может только ни разу не бывавший в Académie de coiffure, поскольку в работе Люсьеновы руки быстры, как всполошенные птицы. При том — касания щекочуще нежны, как цветочный визит пчелы. Пока Шардоне отойдет на несколько мгновений, клиентке (или, что реже, клиенту) как раз самое время посмотреть на себя в зеркало, угадывая в делаемой работе контуры будущего шедевра. И это тоже, поверьте, интересно.

Не говоря уж о том, сколь сам по себе по-человечески, по-мужски обаятелен Люсьен де Шардоне. Шутки его просты, да правду говоря, это часто и не шутки, а просто текущие обиходные фразы. Однако произносятся они с такой непередаваемо неожиданной интонацией и милым акцентом, с такой лукавинкой в глазах, что кажутся именно шутками, получше иных, от признанных одесских остроумцев.

И вот как раз тут самое время рассказать о вывеске «куафёрской академии». Ибо она очень показательна и многое объясняет — в метафорическом плане. Буквы, составляющие слова Académie de coiffure, вырисованы на стволе винограда, многолетних лозах. Точки над «і» — это кокетливые стрекозы анфас (с полупрозрачными и едва заметными крыльями). А вот accent aigu[5] над «é» изображено взлетающей с лозы трудолюбивой пчелой. Впрочем, на этом остром акценте художник не остановился. Со всех сторон из старого темно-коричневого виноградного ствола берут начало светло-коричневые побеги, а то и совсем молодые — зеленые и, конечно же, аппетитные виноградные кисти. А еще важнейшая деталь — фигурные листья и усики молодых побегов. О! Усики, закрученные полукругом, — точно такие же, как и у нашего одесского Grandmaître. Но чтоб сие славное сходство ни от кого не ускользнуло да осталось в памяти, то здесь же на витрине изображено и лицо самого Люсьена де Шардоне с правой рукой, лукаво подкручивающей его же пикантный усик. По краям вывески — изображены такие же лозы, только еще более щедро усыпанные спелыми тугими кистями винограда. Какого сорта — думаю, рассказывать не нужно. Ну, разумеется, шардоне!

Да уж, не всем так везет с фамилией, столь точно соответствующей внешности. Ибо во всей наружности светловолосого и светлоглазого Люсьена есть некое глубинное, тотемное (как у древних диких народов) соответствие сему виду белого винограда. Удивительно, но и глаза его цветом похожи на спелую ягоду шардоне. Этакие, знаете ли, желто-зеленые радужки, с редкими коричневатыми вкраплениями — точь-в-точь как на зрелом винограде сего сорта, популярного и в Одессе (благодаря тому, что прежний градоначальник граф де Ланжерон любил как его, так и делаемое из него питие). Да, правду сказать и всё общение с мсье Люсьеном по вкусу и производимому эффекту сродни вину шардоне — слегка терпкое, чуть-чуть пьянящее, освежающее и в целом весьма приятное.

Но пора, пожалуй, к сему светлому и даже белому, как вино, рассказу добавить темных тонов, заимствованных у вина густо-красного. Именно такого цвета волосы были у цыганки средних лет, зашедшей однажды в заведение одесского Grandmaître…