Куафёр из Военного форштата. Одесса-1828

В итоге получалось похоже на историю с завещанием Абросимова. Что-то известно, но не больно много. Какие-то подозрение имеются, но можно всё свести и к смерти по внутренним причинам, в первом случае — по болезни, в сём — из-за самоубийства. Две смерти в замкнутых изнутри комнатах… Тут, пожалуй, надо бы с Видоком посоветоваться, письмо ему в Париж написать, он с его опытом обязательно что-то посоветует. Тут же пришла мысль о другой эпистоле… Люсьен де Шардоне — наш дорогой Наследник Леонарда. Но мы же тут, в Одессе, мало что ведаем о происхождении как первого, так и второго. А тётушка Эстер умна и энергична. Может, ее попросить разузнать в Париже о великом куафёре Леонарде? Она наверняка сумеет помочь. Тоже хорошая идея. В общем, не зря сегодня поразмыслил, можно уж и на отдых идти.

Но вдруг Натан напрягся — вот! Вот еще одна вещь, которую он подзабыл. (Степан, сейчас отсутствующий, всегда на подобные промахи указывал.) Узел на крюке под подоконником! Сам Горлис в этом не больно разбирался, однако есть же люди, которые понимают. Узел ему показался непростым, как-то по-особому хитро навороченным. И снять его с крюка, имеющего на конце утолщение, не вытаскивая железку из стены, было невозможно. Однако надо бы забрать сей узел, а то вдруг служащие его развяжут, разрежут.

Или они сие уже сделали? Ведь Натан сказал своим работникам порядки в комнате навести и оставить ее на проветривание…

Аж пот прошиб от досады, ежели такое случилось.

Натан побежал в чулан за инструментами. Взял один лом, второй ломик и молоток побольше. Пока с таким скарбом дошел до нужной комнаты, жилец и жиличка, как назло попавшиеся по дороге, в испуге попятились, едва не закричав «Караул!» Оно и понятно — темно, вечереет, свечи в коридоре еще не зажигали. И так тревожно после смерти соседки, а тут еще некто с молотом и ломами. Но когда пригляделись — успокоились.

Придя в комнату Иветы, Горлис приладил один лом к крюку, второй лом, уперев в стенку, к первому. И начал бить молотком по верхнему концу второго лома… Что сказать, крюк был вбит на совесть — Степан Кочубей не подвел, выделяя мастеров для работ. Так что стучать пришлось долго и громко. Да еще ломы несколько раз падали, производя грохот в разных тональностях.

В напряженной атмосфере, установившейся в доходном доме, это не прошло незамеченным. Натан оставил дверь в комнату незакрытой. И вскоре в паузах между ударами заслышал шаги, причем не одинокие и разные: людей, поднимающихся по лестнице и идущих по коридору из других мансардных комнат. Так что когда крюк упал на пол, а с ним и два лома, то в раскрытый проем как раз заглядывали человек семь из числа обитателей дома. Причем все, и мужчины, и женщины, и даже дети, были вооружены разными вещами домашнего обихода.

Горлис взял крюк с узлом в ту руку, где молоток; подхватил ломы другой. И спокойно пояснил заглядывающим:

— Крюк под окном расшатался! Поменять надо…

После чего его жильцы еще долго рассказывали истории об удивительном хозяине Дома Горлиса, который столь сильно радеет о безопасности жильцов.

Ну, хоть это несколько подправило скверное к настоящему моменту реноме Натана в Одессе.

* * *

С утра Горлис отправился на почту. Пошел пешком, чтобы по дороге еще подумать о двух письмах, которые написал и собирался отправить. Вдруг что-то важное следует туда добавить.

В письме Эжену Видоку Натан рассказывал о грабежах через открытые окна. И спрашивал в общих чертах, какие у старшего товарища есть знания по сему поводу. Кроме того, описывал две истории с умершими людьми, найденными в комнатах, запертых изнутри. В обоих случаях окна были открыты, так что вариант, что злоумышленник выбрался через них, понятен. Но, может быть, есть еще некие хитрости?

Второе послание — тётушке Эстер и дядюшке Жако. Тут, в первую очередь, сообщалось, как поживает сам племянник, далее задавались вопросы, что нового и как здоровье у дорогих родственников. И лишь после этого Натан переходил к делу, рассказывал, что в Одессе некогда был знаменитый куафёр Леонард, о котором говорили, будто он делал прически самой королеве Марии Антуанетте. Но потом из города уехал, якобы вернулся в Париж. Сейчас же в Одессе есть другой прекрасный мастер сего дела, молодой Люсьен де Шардоне, каковой называет себя учеником и наследником великого Леонарда. Может ли тётушка Эстер, ежели у нее найдется время, разузнать в Париже, вправду ли был у французской королевы такой знаменитый куафёр Леонард, или же одесситы по своей обычной привычке преувеличивают? А ежели был, то каковы шансы, что в обоих случаях это один и тот же Леонард? Кстати, может, сей куафёр и ныне в Париже?