Куалункуизмо

После этого вопроса лицо пациента изменилось, и он с выражением дикого ужаса закрыл его руками, отвернулся к стенке и застыл на какое-то время. Вероятно, вопрос про детство вызвал в нём какие-то неприятные воспоминания, вследствие чего подействовал механизм защиты, и теперь ему нужно какое-то время, чтобы оправиться. К сожалению, без понимания самой сути травмы будет трудно продолжать лечение, поэтому я уже собирался уходить, как неожиданно он заговорил. Это была третья его личность, которая и должна оказаться истинной, ключевой. Невероятная удача побеседовать с ним. Однако это оказалось не так просто, как представлялось. Истинная личность была запугана, тревожна и недоверчива. В отличие от других, которые признавали факт существования кого-то ещё внутри одного целого, он отказывался в это верить. Несмотря на это, кое-что важное узнать удалось. Самое главное воспоминание детства – его жестоко бил отец. За каждый даже самый маленький проступок мальчик получал добрую порцию наказаний. В результате, в один момент вместо крика отца у него в голове начала играть музыка, чаще всего пианино. Галлюцинации – частая защитная реакция организма на постоянный стресс. Но только тогда никто не знал, что у мальчика рождается новая личность.

Сначала это было незаметно ни для него, ни для окружающих. Мальчик жил обычной жизнью, периодически страдая бессонницей. В то же время он начал играть на пианино не без определённого таланта.

Ветеринар появилась гораздо позже, спустя много лет. В университете он завалил экзамен по математическому анализу, и на него накинулись все, кто только мог, с претензиями, что якобы он бездарь и ничего не добьётся в жизни. Это наложило свой отпечаток, и внутри него появилась женщина, которая открыла в себе тягу к помощи бездомным животным, считая их лучше людей. Занялась самостоятельным изучением ветеринарии и усердно училась.

Удивителен тот факт, что женщина физически не ощущала в себе никаких изъянов. Она считала, что у неё есть все женские половые органы, и исключала возможность ходить в туалет стоя.

Спустя время, обе личности постепенно затерялись в подсознании пациента, но полгода назад он снова пережил эмоциональную травму в виде разрыва отношений с любимой женщиной из-за какой-то мелочи, и, живущие в нём музыкант и ветеринар, стали гораздо чаще занимать его время, ограждая тем самым от реальности.

Я всё подробно записывал, а в понедельник утром приехал в санаторий, где пообщался с главврачом и коллегой, которого замещал. К моему удивлению, они без всякой ревности восприняли эти результаты весьма радушно, и попросили заняться данным пациентом вплотную, поскольку до этого были убеждены в том, что фармацевтические методы надёжнее. Я с радостью согласился, и практически через день стал приезжать на несколько часов по будням, чтобы заниматься, теперь уже своим, пациентом.

Поскольку это был санаторий, а пациент не отличался агрессивным поведением, я попросил разрешения, чтобы он мог играть в послеобеденное время на пианино для всех, кто проходил лечение, а заодно для персонала, а главным образом для себя. Пианист был доволен. Он играл и наслаждался каждым мгновеньем, словно растворяясь в музыке, и не замечая ничего вокруг.

Для женщины-ветеринара я попросил во время прогулки разрешить ей ухаживать за местными собаками, которые жили на территории, у охраны. Были опасения, что в целях безопасности ей не позволят этого делать, однако и это руководство одобрило, но при условии, что в это время я буду находиться рядом, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств успокоить пациента. Животные встретили нового друга очень дружелюбно, словно знали её не первый день.

Такая терапия пошла на пользу моему пациенту, и первые результаты я увидел через пару недель. У него улучшился сон и аппетит, практически ушла тревога и головные боли.

Примерно в это же время у меня появился первый пациент вне стен санатория. Это была женщина средних лет, с чёрными, как уголь, волосами, взволнованными бегающими туда-сюда глазами и весьма скрытным характером. Она нашла меня по объявлению, которое я разместил в интернете, её больше волновал не мой стаж и опыт, а факт того, что в этом городе я человек новый, и практически никого не знаю, а значит, не смогу никому выдать её тайну, несмотря на врачебную этику.

– Я вас слушаю, – сказал я, когда она села на кушетку, и опустила взгляд в пол, боясь встречи глазами.

– Даже не знаю с чего начать, – нерешительно начала она.

– Начните с главного. Что вас беспокоит?

– Понимаете… Мне неловко и немного боязно это обсуждать вслух, но меня успокаивает то, что вы меня не знаете, не знаете моих друзей… – она говорила тихо, теребя в руке носовой платок.

– Можете быть уверены, что дальше этого кабинета разговор не выйдет. Это называется врачебная тайна. К тому же вы пришли на условиях анонимности, – успокоил её я.

– Хорошо.

Она выдохнула, и, словно наберясь смелости, начала рассказывать.