Куб

–Да черт его знает, до суицида он был странным, шарахался от всего и покрылся какими-то пятнами.

Я убрал свою руку в карман, что бы его не пугать

–И что дальше?

–В общем, когда этим делом занялась полиция, они сказали, что в этом районе происходит больше всего убийств и суицида, чем во всем городе. Я стараюсь объезжать его, но иногда сам понимаешь, деньги нужны.

–Ага

Мы подъехали к подъезду моего друга, я поблагодарил таксиста и угостил чаевыми. Мой друг радостно впустил меня в квартиру, налил чая и спросил “Ну Гоша, с чем ко мне пожаловал?”

Я показал ему метку на руке, он взял мою руку, и оглядел ее. Потом ушел в свою кладовку, и начал в ней рыться. Минут 15 он читал какие-то свитки и старые книги, потом подошел ко мне с серьезным выражением лица и сказал:

–В общем, Гоша проклят ты, и проклят очень серьезно.

–Но почему?

-Я не знаю, но по той метке на руке видно, что ты немало совершил зла, для своего счастья**

––

*-Отдел полиции слушаю вас

–В моей квартире кто-то есть, и он хочет убить меня и моего ребенка

–Вы сейчас находитесь в безопасном месте? Ваш ребенок с вами?

–Я ванной, да мой ребенок со мной и он ломиться ко мне (Раздался крик в трубку)

–Назовите адрес, Ало? Ало?

Я проснулся рано утром и ощущал, что очень хорошо поспал. Моя голова была чиста от всех мыслей, и я был счастлив. Я сделал зарядку, сходил в душ и сделал себе завтрак.

В этот момент, когда Гоша открыл холодильник, он достал из него два яйца и не заметил ничего странного, а заметить надо было, ведь внизу рядом с молоком стояла банка с жидкостью, в которой плавали два человеческих глаза. Гоша не обратил на нее никого внимания и решил посмотреть телевизор, едя омлет с кофе. По телевизору передавали, что не далеко от дома Гоши по улице Танкистов убили молодую мать с ее трех месячным сыном, у матери не было глаз, а ее ребенок был задушен носовым платком.

Вдруг голова его начала раскалываться от воспоминаний, которое его “Я” решило спрятать. В голову полезли флешбеки, крики, ярость и ломание двери, “Я хочу убивать, а ты поспи”. Лишь кадрами киноленты они словно всплывали в его голове, не давая ни каких ответов.

Гоша сходил в ванную, что бы охладиться “Но не мог я их убить?” Задал он вопрос себе, глядя прямо в зеркало, но отражение ему не ответило. Он вернулся обратно к телевизору и в новостях вещали, что полиция утверждала, что женщина звонила накануне ночью, так же Мэр вводит комендантский час, жителям запрещено выходить на улицы после десяти вечера, а не совершеннолетним после девяти. У полиции нет ни каких подозреваемых, так как после того случая в логове маньяков, мэр был обеспокоен положением и ввел такие меры, дабы обезопасить жителей города. Гоша доел завтрак, помыл посуду и не знал, что же делать, его напугали те резкие скачки воспоминаний. Ноги сильно заболели, боль была адская, он кое-как смог встать со своего кресла. Комнату в этот момент освещал проблеск света, телевизор белыми нитями вещал какие-то новости, не связанные между собой. Каналы словно переключались сами по себе, с прогноза погоды, до футбольного матча.

Боль проносилась ветром по его голове, он пытался ковылять в сторону кровати, но падал и падал. То счастье, то несчастье когда же закончиться это все? Думал он, сжимая глаза от боли. Гоша смог выключить телевизор, дотянувшись до пульта. Все затихло, шума не было, а комнату озарила тишина. Вся боль стихла и все снова пошло по своему ходу времени, как и до этого. Он сел на кровать, ничего не понимая, лишь пыль витала себе в воздухе, а книги, которые были на полке, покосились вниз. Тишина и только, окутывала его, пульсация крови в его висках звоном проносилось в ушах, этот момент его поглощал, и он растворился в ней, лишь видя как зрение его рябит, а руки не естественно дрожат.

Очнувшись опять в том же мире, только в этот раз не у опушки, а на поле серых пшениц. Луна была красно-темной, она окутала его своей пугающей нежностью, и Гоша пошел по полю, расставив руки вдоль от себя. Он сам себя нес по этим полям, это была минута наслаждения. Как вдруг из леса завыли голоса. Тысячи голосов завыли, они направлялись в сторону Гоши, был слышен звук хруста веток и шуршание листвы.

Гоша увидел, как на него бегут звери. Ужасные твари представляли собой почти двух метровых, мохнатых, с ярко желто выраженными глазами, клыки таки блестели, что можно было ослепнуть. Они бежали, и его оцепенение прервалось, когда земля задрожала.

Он побежал, бежал и бежал сломя ноги. Не видя ничего, кроме луны, которая освещала ему путь. Пространство то темнело, то светлело, а твари все гнались, не уступая ему. Вдруг Гоша споткнулся и упал, на некоторое время, потеряв сознание. Очнувшись и обнаружив себя в том же мире, только находился он в пещере окутанной мраком. Твари стихли, и перед ним встала тишина.