Куб

Я добежал до своего дома весь в холодном поту и ознобе, рухнул на кровать. Пролежав часов шесть, очнувшись не чувствовал своих ног. Убрав одеяло, увидел, как личинки пожирают мою плоть, все казалось мне словно в наркоманском сне, моя плоть сходила с ног, словно сыр в микроволновке, а боль поедала мой мозг. В свете уличных фонарей, которые освещали мою квартиру в двенадцатом часу. С ужасом я видел, как моя плоть растворялась, не было больше моей ступни на обеих ног. Где то я услышал гром, что-то скрипело вокруг меня, все, что я чувствовал в этот момент, казалось мне настоящим, и бог мне свидетель, который видит, как насекомые лакомились моей плотью. Боль была ужасная, в зеркале видел я того опрятного незнакомца. Он наслаждался моей пыткой, улыбаясь, он ликовал над ней. По моему лицу струйками катился пот, я не мог шевелиться, и лишь глаза мои видели сей момент моей внутренний смерти. Я лишь на миг закрыл свои глаза и упал в небытие.

*В общем, Гоша проклят ты, и проклят очень серьезно.

–Почему? Я не понимаю всего, что происходит со мной

-Я не знаю, но по той метке на руке видно, что ты немало совершил зла, для своего счастья*

**Я Георгий Сутулов Александрович, родился в городе Тольятти там же жил, учился и работаю по настоящее время. Меня часто били ровесники, как в садике, так и в школе, но я никогда им не мог ответить, а о мести не заходило даже речи, потому что по учениям своих родителей, тот, кто много страдает и чувствует боль не справедливо, заслуживает Рая и попадет туда мучеником. Мои родители находились в секте, она относилась к христьянским учениям, но откололась от группы, мои родители чуть не передали им нашу квартиру, но благо повезло, что разумные старшие смогли отговорить их от этой идеи. Они были очень набожные, и их проблема была в том, что до девятнадцати лет они были гиперопекой для меня. Я их ненавидел в глубине души, и просто грустным взглядом смотрел на все это. Я это все терпел, потому что был не уверенным в себе.

С первого класса я нравился одной девочке, ее звали Полиной, она была рыжеволосым ангелом для меня. Мы познакомились случайно, она подошла ко мне и попросила карандаши для рисования. После этого, как-то сложилось наша дружба, а в юношеские годы и отношения. Всегда она поддерживала меня в трудный час, когда меня били, она бинтовала меня после всех издевательств. Родители не хотели вступаться за меня, потому что знали или как они думали, меня бог карает, знали бы они, как я им в будущем отплачу. Они не были против нашей с ней дружбы, но как-то косо смотрели на это, наверное, в них просыпалось что-то человеческое.

Когда мне исполнилось девятнадцать лет, я сбежал из дому и не хотел больше к ним возвращаться. Жил я у Полины, потому что она всегда была рядом, всегда была рядом… (У Георгия наворачивались слезы у зеркала, он не хотел ее отпускать). Я устроился в какой-то офис, какой-то компании, где работал в экселе и получал в месяц около двадцати семи тысяч. Полина работала официанткой в баре, где к ней приставали пьяные шныри, уголовники и всякие проходимцы, домогаясь до нее, лапая за разные места. Она получала очень маленькую зарплату, восемнадцать тысяч в месяц, за такую ущербную работу. Два года назад (когда мне было 25), я пришел домой пораньше и увидел, как она изменяет мне с каким-то придурком, который в свою очередь доминирующе засунул десятку денег ей в трусы. Хладнокровным взглядом, я проводил незнакомца, а она сказал ему, “Он мой жилец по квартире”. Когда тот ушел, она сказала мне те роковые слова: “Гоша, ты не интересный и бесхребетный вырадок, я устала терпеть тебя, ты никчемен”. Я не мог поверить в это, что-то пискнуло в моей голове. Она умерла для меня, а значит и для всего мира.

Пока она, что то там щебетала мне под ухо, я пошел на кухню взял нож возле оловянного солдатика, и подошел к ней, поцеловав ее, резко вцепился и отрезал ей язык. Наблюдая, как она задыхается в своей крови, пытаясь добраться до входной двери, но я знал, что ей нельзя на улицу, она не должна выжить. Ее кровь вся была на одежде, она испачкала пол, ползая на четвереньках как животное, пуская слюни и слезы. Я взял ее за волосы, как славно и приятно было наблюдать, как она умаляет меня немым словом, что бы я этого не делал, со слезами смотря на меня. Пытаясь сказать “Прости” но не могла, ведь языка то не было. Были слышны звуки, ква, ква, ква из ванной. Зеленная лягушка, ее питомец прыгала себе там. Я резко ударил ее об тумбу около кровати. Брызнула кровь на мою щеку, потом я еще раз ударил, пока череп просто не превратился в кашу. Розовая жидкость, которая пахла сахарной ватой, вытекала из ее головы. Она была мертва, для меня это было победа, я за куря сигарету на кровати, думал, что же мне делать с ее телом.