Собственно, стало совершенно очевидно, что в передаче будет показываться какая-то информация обо мне или нашем ВИА. Разумеется, сразу захотелось узнать подробности. И я непременно бы их узнал, с лёгкостью расколов друга Савелия, но не стал этого делать, решив для себя, что пусть это будет для меня сюрпризом.
Ещё раз, поздравив блатного кореша — с наступающим, распрощался до завтра и двинул домой, готовится к празднованию.
— Мам! Ба! Начинается! — громко крикнул я, посмотрев на часы, стрелки которых показывали, что сейчас в Москве без одной минуты десять часов вечера. Подошёл к телевизору и чуть развернул его, чтобы удобней было смотреть из-за поставленного посреди комнаты большого стола.
Встречать Новый год втроём было нашей семейной традицией. И хотя, накрытый и застеленный белой скатертью, большой деревянный стол мог вместить не менее восьми человек, мы отмечали этот праздник всегда именно своей семьёй — втроём.
— Начинается?! — прибежала с кухни мама и, увидев заставку телепередачи, сказала: — Сейчас чайник поставлю. Чая попьём. А то до Нового года ещё долго, — убежала.
Пришла бабушка, которая тоже была до этого на кухне и не только помогала маме готовить, но и обменивалась с ней новостями. Мама рассказывала о работе, о том какой я молодец, какие замечательные песни пою и какие прекрасные фильмы снимаю. Бабушка же рассказывала о деревенских новостях, при этом тоже не забывая упомянуть меня — причем, конечно же, тоже в хорошем ключе.
— Сашенька, а чего в этом году передача так рано началась? Она же вроде бы после двенадцати должна начаться? — спросила меня бабуля.
— Да я, собственно, об этом ничего и не знаю, — слукавил я, ибо намёки Севы и Мячикова были не прозрачны. — По некоторым данным, её решили начать пораньше из-за того, что в ней будут показываться песни некоторых исполнителей с недавнего конкурса «Песня 1977».
— Вот как? Хорошо, — кивнула бабушка улыбнувшись. — Это они здорово придумали. В этом году конкурс был особенно хорош. Я его полностью смотрела. Все песни понравились. Особенно те, которые ты написал.
— Угу, — согласился я и взял пульт, сделать звук погромче, ибо передача началась.
На экране телевизора появилась заставка с надписью:
Заиграла музыка и на небольшую сцену, расположенную в студии Останкино, вышли мужчина и женщина, которые, очевидно, и должны были вести эту телепередачу.
Перед сценой стояло множество столиков, на которых были заставлены вазами с фруктами и пока ещё пустыми бокалами. За столиками расположилось множество гостей, как известных лично мне, так и тех, кого я видел впервые в жизни.
Атмосфера царила праздничная, и студия соответствовала этому. По углам стояли белые и зелёные наряженные ёлки, висела мишура и шарики, а прямо перед объективом камеры иногда летало конфетти. При одном из приближений телекамера выхватила два столика, за которыми сидели ребята из моего ансамбля.
«Гм… Интересно, когда же они это снимали? Судя по всему, сразу после конкурса, иначе о съёмках мне кто-нибудь обязательно рассказал. Меня же, по ходу дела, не позвали, потому что я в эти дни… гм, отдыхал в деревне. Вот же ж жесть. Сам себя лишил прекрасной возможности пропиариться», — стал было расстраиваться я, но увидев счастливые лица ребят, которые камера вновь выхватила, сразу же отбросил грусть-печаль в сторону и стал радоваться за своих детишек.
И ведь было чему. Если бы не моё попадание в это время, не моё случайное знакомство с ними, то вряд ли бы эти прелестные юноши и девушки оказались бы сейчас на экранах советского телевидения в такой торжественный день.
(
Тем временем, музыка закончила звучать и телекамеры крупным планом сфокусировались на ведущих.
Ведущий:
— Здравствуйте, наши дорогие телезрители!Ведущая:
— Здравствуйте, товарищи! Праздничная передача «Голубой огонёк» начинается.