Кубанская конфедерация. Пенталогия (СИ)

В тишине проходит несколько минут. Неожиданно, как оно всегда и бывает, перед нашими позициями начался бой, и, судя по плотности огня, прёт на нас не меньше батальона. Ясно можно слышать выстрелы не менее чем сотни автоматов, наших АКов и АКМов, которые у южан на вооружении стоят, а вот в шум боя врывается гулкий грохот нескольких ДШК, давящих сопротивление передовых дозоров, и следом – сильные хлопки, наверное, это РПГ7. Серьёзные ребята эти халифатцы, если только по шуму боестолкновения судить. Теперь остаётся только живьём их увидеть.

– Идут! – раздаётся чьёто предупреждение.

В самом деле, по зарослям, отделяющим проспект Ленина от территории бывшего стадиона, в нашем направлении бегут десятка три горцев, с ними – человек пять раненых, а позади – противник, догоняющий их. Три «индейца» понимают, что всем не оторваться, остаются на месте, сдерживают южан и, прикрывая своих товарищей, один за другим падают замертво. Всех врагов они не удержали, и в бой первыми из нас вступают пулемётчики, экономными короткими очередями роняющие врагов на землю.

На некоторое время халифатцы замирают, и только кустарник от их движений колышется. Горцы всё же добираются до нашего дома, но не остаются в нём и, пройдя сквозь здание, уходят в сторону улицы Хуранова, где должны перегруппироваться, пополнить боезапас и закрепиться в следующем опорном пункте.

Виууу! – противно завыли мины, и, инстинктивно пригнув голову, я гадаю, чьи они – наши или халифатские.

Мины падают на кусты, где скапливаются южане. Корректировщик всё же молодец, не зря сидит фишку палит, вовремя артиллерийскую поддержку заказал. От взрывов кусты вместе с землёй подлетают ввысь, и на некоторое время южане откатываются назад. Наши миномётные батареи смолкают, и в работу вновь включаются орудия противника. Вот так, значит, и у них переносные радиостанции для корректировки огня имеются. Вновь ныряем в подвал, и снова наверху гуляет огненный смерч, посланный на нас врагом.

Этот артобстрел длился недолго, минут десять, и мы вновь вылезаем на позиции. Дом местами горит, но он давно уже нежилой, и дерева в здании немного. Каждая деревяшка, до которой местные жители в зиму смогли добраться, давно уже в печи сгорела, так что пожара мы не боимся. Вонь и дым есть, конечно, но это и перетерпеть можно. По всему проспекту, который является передовой линией наших оборонительных порядков, воцарилась тишина, и только слышно, как гдето на другом конце города идёт сильнейшая пальба и взрывы. Все наши парни в ожидании. Мы высматриваем южан, но ничего не происходит. Глядя через смотровые щели и бойницы на окружающую территорию, видим только дым, стелющийся над землёй, дымящиеся воронки от снарядов и развалины городских окраин, затаившихся в тревожном ожидании.

Неожиданно заработали сразу несколько ДШК, и тяжёлые пули прошлись по каменным стенам нашего укрепления. Вражеские пулемётчики лупят метров с четырёхсот, вслепую, сквозь дым, и по трассерам можно прикинуть примерное их местоположение, но мы не отвечаем и ждём появления пехотинцев. Несколько минут подряд, с краткими перерывами на замену боекомплекта, тяжёлые станкачи обстреливают наш дом, но стены здесь надёжные, и потерь мы не имеем. Бойцы только отошли от бойниц и проёмов да некоторые на пол легли.

Наконец пулемёты смолкают, и я слышу голос Геры:

– Приготовиться к бою! Огонь без команды, сразу после подрыва фугасов. Юрец, ты жив?

– Та шо мне сделается, батькокомандир, – вспоминая свой родной хохляцкий говорок, откликается радиоминёр. – Жду твоего приказа.

Есть, пошла пехота. Из кустарника, заросли которого наши миномёты так и не выкосили до конца, поднялось несколько человек в серой униформе – офицеры, это мы от местных горцев знали. Они чтото кричат, но нам их голоса не слышны, вроде бы и расстояние небольшое, всегото метров двести, а человеческий голос совсем не доносится. Повинуясь командам своих офицеров, из зарослей встают сотни рядовых бойцов халифатской армии. Надо сказать, видок у южан самый что ни есть затрапезный. Оборванные, много истощённых, одежда самая разная и рваная, впечатление они производят не солдат, а какойто банды. Однако в руках у них автоматы, на боку сабли или ножи, а в карманах видны гранаты. Разгрузок на телах врагов я не наблюдаю. Какойто сброд, вчерашние работяги и дехкане. Однако сброда этого очень уж много, а драться они будут жестко и до конца.

Солдаты Халифата, без всякого толка стреляя в пустые оконные проёмы дома, пригибаясь к земле и петляя, бросились вперёд. Мы молчим, не отвечаем и ждём единовременного подрыва четырех фугасов, ещё вчера прикопанных перед обороняемым нами зданием.

Противник уже всего в ста метрах от меня, и слышу крик Геры:

– Юрец, давай!

Мгновенно падаю на пол и закрываю уши руками. Не вижу, что происходит наруже, но мощный удар потрясает весь дом. Всё вокруг качается и трясётся, сверху падает отвалившаяся штукатурка, но, видимо, строили это жилище на совесть, и здание с честью выдерживает очередное испытание.