Кубанская конфедерация. Пенталогия (СИ)

Эвакуация Крымского корпуса из Севастополя должна была пройти в два рейса, но все планы поломала осенняя штормовая погода. Десантные баржи не могли выдержать даже небольшого морского волнения и остались в Новороссийске, а вся работа по нашей перевозке на родину легла на БДК. За неделю с берега ушли все, кроме нашего батальона, и мы зависли на высоте ещё на десять дней. Делать было нечего, дождь, грязь, ямы от раскопок, полные мутной дождевой воды, плохая видимость и стрельба нескольких вражеских снайперов, которые, пользуясь мерзкой погодой, подкрадывались к нашим позициям и шмаляли в каждую тень, какую сквозь дождь различали.

Первые несколько дней это вызывало только смех с нашей стороны, но потом чуваки с зелёными повязками пристрелялись и в один день положили двоих наших бойцов. Вот тогда захотелось нам их наказать, несколько сержантов подошли к комбату, который за удачный штурм горы получил подполковника, и обратились к нему с просьбой разрешить вылазку. Ерёменко не ломался, и в ближайшую же ночь пять разведгрупп частым гребнем прошлись по окрестностям и отстреляли пятнадцать вражеских стрелков.

Батальон продолжал сидеть на горе, и, наконец, по рации нам передали, что погода настраивается и из Новороссийска за нами вышел «Цезарь Куников». Оставались ещё одни сутки, и тут вновь активизировались снайперы. Чёрт нас всех дёрнул вновь напроситься на вылазку, и он же, падла рогатая, дёрнул Ерёменко за язык, и комбат, не подумав, её нам разрешил. В ночь вышли уже шесть разведгрупп и, втянувшись в «зелёнку», где отдыхали снайперы разведгруппы, с ходу напоролись на грамотно устроенную засаду.

Ночь ту помню я смутно, ещё в начале боя меня контузило близким взрывом гранаты. На некоторое время я выпал из реальности, а когда очнулся, рядом не было никого из своих и только ближе к нашим позициям шла сильная перестрелка. Осторожно, не торопясь, обходя боестолкновение по широкой дуге, направился в сторону горы, и всё бы ничего, если бы я был в норме, но контузия есть контузия – не слышишь, как по палой листве ноги гребут. Вот звук моих шагов и выдал меня. Караимы убивать меня не стали, хотя могли бы, а просто вырубили, повязали и к себе в посёлок отволокли.

Следующее четкое воспоминание – этот самый четырёхметровый грязный зиндан на окраине караимского поселения. Прошло уже два дня, как я нахожусь здесь, и ничего не происходит, я сижу и никого не интересую. Раскидав ситуацию на составляющие, понимаю, что никто мне на помощь не придёт и не выручит, – для своих товарищей, скорее всего, я мёртв, и о том, что нахожусь в плену, они попросту не знают. Остаётся только два варианта: подохнуть в этой яме или бежать, причём бежать как можно скорее, пока есть для этого силы. Однако легко сказать, да сделать трудно, из ямы без посторонней помощи не выберешься, да и от стражников местных, которые постоянно рядышком тусуются, не убежишь.

Прерывая мои невесёлые размышления, наверху раздался человеческий гомон, ктото на когото орал, были слышны характерные звуки ударов по телу, и через минуту в яму опустилась хлипкая лесенка. По ней не сошёл и не спустился, а скатился человек. Лестницу тут же подняли, а в проём заглянула большая непропорциональная голова местного надзирателя, Султана.

– Ээ, русский, – он прищурился и попытался разглядеть меня в полутьме, – к тебе гость, будете теперь вдвоём сидеть.

– Еды и воды дай, сволочь толстомордая! – выкрикнул я.

– Пожрать не знаю, а попить дам. – Надзиратель распустил завязки на своих шароварах и стал справлять малую нужду прямо в яму. Закончив свои дела, он поинтересовался: – Больше ничего не хочешь?

– Да пошёл ты, урода кусок.

Султан рассмеялся и ушёл, а я смог разглядеть своего сокамерника. Собрат по несчастью, черноволосый парень лет двадцати пяти, нос горбинкой, глаза живые и умные, прижался спиной к каменистой стене и настороженно смотрел на меня. Правда, особо его в полутьме не разглядишь, да и избит он сильно, всё лицо в крови, но первое впечатление о нём я составил, и, надо сказать, было оно неплохим.

– Ты откуда, аскер? – с трудом шевеля разбитыми губами, спросил парень.

– Кубанская Конфедерация, младший сержант гвардии, контузило, попал в плен. А ты кто таков?

– Чингиз Керимов, торговец, взятку не дал, теперь расплачиваюсь за это. Товар отобрали, а мне завтра голову отрубят.

– Что так сурово, ты же крымчак натуральный, а к своему соотечественнику могли бы и снисхождение проявить.

– Да какие они мне свои, – отозвался парень и посмотрел наверх. – Здесь татар и нет почти, сброд один и бандюганы разной нации, между прочим, и ваших славян много. Всё вокруг нескольких караимских семей, уцелевших в Хаос, вертится. Они и не мусульмане совсем, но сплочённые и дружные, а сейчас это главное. Старшим вождём у них Эзра Дуван, глава одной из семей, грамотный и хитрый человек, десять лет назад объявил себя имамом крымским, и народ за ним пошёл. – Немного подумав, он добавил: – Больше не за кем было идти, а людям всегда пастух потребен.

– А как же Крымское ханство, про которое столько говорят?

Парень пожал плечами: