Кубик Рубика и пятый битл

– Да не, это хрень какая-то, – не проверил я, – у нас всего-то одна трехместная палатка, нам за нее ничего не будет. Это же национальный парк, тут люди в походы ходят, нет разве?

– По-моему, тут все ясно написано, – сказал Бригт, – даже ежик бы понял.

Сверху, над надписью, был рисунок: индейский вигвам, перечеркнутый двумя жирными красными линиями.

– Может, это только индейцам нельзя? – предположил Фруде.

– Я отсюда ни на метр не сдвинусь, – заявил Бригт.

– Давайте дождемся, когда стемнеет, и тогда уж поставим палатку, – предложил я, – подальше в лесу.

Бригт недоверчиво взглянул на кусты.

– В этом буреломе полно комаров, и жить там нельзя. Тут же поблизости вроде какая-то гостиница есть?

– На гостиницу у нас денег нет. Ладно, хрен с ней, с палаткой. Переночуем прямо на берегу, на валунах. В спальники залезем, и нормуль. Уж это-то не запрещено.

На том и порешили. Мы приободрились. Перед нами простиралась морская гладь. Чуть поодаль виднелись шхеры. Валуны блестели на солнце. Пейзаж напоминал открытку. Мы поплавали. Нашли камень, с которого особенно сподручно было прыгать в воду. Я наслаждался свежей прохладой воды. В воздухе еще оставалось тепло, поэтому мы вылезли из воды и посидели немножко на валунах, обсыхая. Мы разожгли примус, и Бригт с Фруде взялись за готовку – они посулили мне такой ужин, после которого и гурман пальчики оближет. Я же вытащил кубик Рубика. Вообще-то я каждый вечер его вертел, все каникулы. Я поворачивал сегменты и старался уяснить закономерность, понять, что именно происходит с разноцветными квадратиками. Свои наблюдения я записывал. Работал упорядоченно. Одну сторону собрать у меня получалось, и все углы – тоже, но все остальное не складывалось.

Когда мы наконец приступили к ужину, солнце уже готово было вот-вот занырнуть в залив. Никогда еще псевдомексиканские полуфабрикаты с порезанной сосиской не казались мне такими вкусными. Измотанные, зато сытые мы смотрели на море. Во всем национальном парке Мэррапанна мы были одни.

– А ты ни в кого не влюблен? – спросил Фруде Бригта.

– Это вряд ли. – Бригт хитро улыбнулся и посмотрел на меня. – По крайней мере, до него мне далеко.

Они засмеялись. Да и поделом мне.

– Зато я ее сфотографировал, и на фотке она как принцесса. А вас просто обрежу.

Я вытащил фотоаппарат и, положив его на камень чуть поодаль, навел видоискатель на Фруде с Бригтом. Настроив автоспуск, я осторожно нажал на затвор. Фотоаппарат загудел.

– Улыбочку. – Я еще раз заглянул в видоискатель, бегом вернулся обратно и, усевшись между приятелями, улыбнулся невидимому фотографу.

Щелк, сказал фотоаппарат, когда мы, казалось, просидели там уже целую вечность. Я подошел к камню и поднял фотоаппарат. По дороге домой я все равно собирался сдать пленку в проявку и печать, так что надо было отснять ее всю целиком.

– Слушай, Фруде, – начал я, – а ты чего, влюбился?

Фруде промолчал.

– Ну давай, колись!

– Слегка, – признался Фруде. Ему явно было не по себе.

– Слегка? – переспросил я, – это еще как?

Фруде пожал плечами.

– А в кого? – подхватил Бригт.

– В Сёльви, – сказал Фруде. Он даже за ухо себя дернул – иначе ответ не получался.

Хрупкая и темноволосая Сёльви делала прическу как у леди Ди, а глаза у нее были большими и круглыми.

– Круто! – восхитился я. – Когда-нибудь ты будешь встречаться с Сёльви, а я с Юлией, и можно ходить на двойные свидания. А там, глядишь, и Бригт с Гюнн подтянутся. Вообще клево будет!

Бригт покачал головой:

– Нет, этого ты точно не дождешься.

– И у меня шансов нету, – печально проговорил Фруде.

– Ты-то откуда знаешь? – не поверил я.

– Знаю.

– Терпение. Главное – терпение, – успокоил его я, подозревая, однако, что он прав, и от этого я погрустнел.

Теперь мы сидели молча. Я вертел кубик. Солнце сползало за горизонт. Сзади послышались голоса, и мы повернулись. По валунам шагали две девушки лет двадцати. Обе держали в руках по полотенцу.

– Привет, – поздоровалась высокая, увидев нас, – здесь можно купаться? – Она говорила по-датски.

– Ага, – сказал Бригт, – если палатку не будете ставить, тут все можно.

– Как же здесь чудесно!

Они отошли к большому, выдающемуся в море валуну, бросили полотенца и стянули платья. Высокая расстегнула бюстгальтер, и тот упал к ее ногам. На нас они вообще не обращали внимания. Девушки разделись догола. Высокая обхватила себя руками и задрожала. Потом повернула голову и посмотрела на нас.

– Пошли! – позвала ее вторая и направилась к воде.

Но удобного для спуска места поблизости от них не нашлось.

– Вот с того камня хорошо прыгать! – крикнул Бригт и показал на обнаруженный нами валун. Он крикнул это так, будто ничего особенного не происходило. А вот у меня во рту пересохло, и я вообще ни слова не мог из себя выдавить. Они подошли к камню, спрыгнули в воду и поплыли.

– Ох-хренеть, – вырвалось у Фруде.

Больше мы ничего не сказали.

Сперва мне показалось, что девушки собираются доплыть до шхер, но потом они вдруг развернулись и поплыли обратно. Плыли они быстро, почти наперегонки, а последние метры словно за жизнь боролись. Высокая доплыла первой. Запыхавшись, она ухватилась за валун.