Кубок: Баллады, сказания, легенды

Раз в крещенский вечерок
   Девушки гадали:
За ворота башмачок,
   Сняв с ноги, бросали;
Снег пололи; под окном
   Слушали; кормили
Счетным курицу зерном;
   Ярый воск топили;
В чашу с чистою водой
Клали перстень золотой,
   Серьги изумрудны;
Расстилали белый плат
И над чашей пели в лад
   Песенки подблюдны[9]

.

Тускло светится луна

   В сумраке тумана —
Молчалива и грустна
   Милая Светлана.
«Что, подруженька, с тобой?
   Вымолви словечко;
Слушай песни круговой;
   Вынь себе колечко.
Пой, красавица: „Кузнец,
Скуй мне злат и нов венец,
    Скуй кольцо златое;
Мне венчаться тем венцом,
Обручаться тем кольцом
   При святом налое“».

«Как могу, подружки, петь?

    Милый друг далеко;
Мне судьбина умереть
   В грусти одинокой.
Год промчался — вести нет;
   Он ко мне не пишет;
Ах! а им лишь красен свет,
   Им лишь сердце дышит…
Иль не вспомнишь обо мне?
Где, в какой ты стороне?
    Где твоя обитель?
Я молюсь и слезы лью!
Утоли печаль мою,
    Ангел-утешитель».

Вот в светлице стол накрыт

    Белой пеленою;
И на том столе стоит
    Зеркало с свечою;
Два прибора на столе.
    «Загадай, Светлана;
В чистом зеркала стекле
    В полночь без обмана
Ты узнаешь жребий свой;
Стукнет в двери милый твой
    Легкою рукою;
Упадет с дверей запор;
Сядет он за твой прибор
    Ужинать с тобою».

Вот красавица одна;

    К зеркалу садится;
С тайной робостью она
    В зеркало глядится;
Темно в зеркале; кругом
    Мертвое молчанье;
Свечка трепетным огнем
    Чуть лиет сиянье…
Робость в ней волнует грудь,
Страшно ей назад взглянуть,
    Страх туманит очи…
С треском пыхнул огонек,
Крикнул жалобно сверчок,
    Вестник полуночи.

Подпершися локотком,

    Чуть Светлана дышит…
Вот… легохонько замком
    Кто-то стукнул, слышит;
Робко в зеркало глядит:
    За ее плечами
Кто-то, чудилось, блестит
    Яркими глазами…
Занялся от страха дух…
Вдруг в ее влетает слух
    Тихий, легкий шепот:
«Я с тобой, моя краса;
Укротились небеса;
    Твой услышан ропот!»

Оглянулась… милый к ней

    Простирает руки,
«Радость, свет моих очей,
    Нет для нас разлуки.
Едем! Поп уж в церкви ждет
    С дьяконом, дьячками;
Хор венчальну песнь поет;
    Храм блестит свечами».
Был в ответ умильный взор;
Идут на широкий двор,
    В ворота тесовы;
У ворот их санки ждут;
С нетерпенья кони рвут
    Повода шелковы.

Сели… кони с места враз;

    Пышут дым ноздрями;
От копыт их поднялась
    Вьюга над санями.
Скачут… пусто все вокруг,
    Степь в очах Светланы;
На луне туманный круг;
    Чуть блестят поляны.
Сердце вещее дрожит;
Робко дева говорит:
     «Что ты смолкнул, милый?»
Ни полслова ей в ответ;
Он глядит на лунный свет,
     Бледен и унылый.

Кони мчатся по буграм;

   Топчут снег глубокий…
Вот в сторонке божий храм
    Виден одинокий;
Двери вихорь отворил;
    Тьма людей во храме;
Яркий свет паникадил
     Тускнет в фимиаме;
На средине черный гроб;
И гласит протяжно поп:
    «Буди взят могилой!»
Пуще девица дрожит;
Кони мимо; друг молчит,
    Бледен и унылый.

Вдруг метелица кругом;

    Снег валит клоками
Черный вран, свистя крылом,
    Вьется над санями;
Ворон каркает: печаль!
    Кони торопливы
Чутко смотрят в темну даль,
    Подымая гривы;
Брезжит в поле огонек;
Виден мирный уголок,
    Хижинка под снегом.
Кони борзые быстрей,
Снег взрывая, прямо к ней
     Мчатся дружным бегом.

Вот примчалися… и вмиг

     Из очей пропали:
Кони, сани и жених
     Будто не бывали.
Одинокая, впотьмах,
    Брошена от друга
В страшных девица местах;
    Вкруг метель и вьюга.
Возвратиться — следу нет…
Виден ей в избушке свет:
    Вот перекрестилась;
В дверь с молитвою стучит…
Дверь шатнулася… скрыпит…
     Тихо растворилась.

Что ж?.. В избушке гроб; накрыт

    Белою запоной[10];
Спасов лик в ногах стоит;
    Свечка пред иконой…
Ах! Светлана, что с тобой?
    В чью зашла обитель?
Страшен хижины пустой
    Безответный житель.
Входит с трепетом, в слезах;
Пред иконой пала в прах,
    Спасу помолилась;
И с крестом своим в руке,
Под святыми в уголке
     Робко притаилась.

Всё утихло… вьюги нет…

    Слабо свечка тлится,
То прольет дрожащий свет,
    То опять затмится…
Всё в глубоком, мертвом сне,
    Страшное молчанье…
Чу, Светлана!.. в тишине
     Легкое журчанье…
Вот глядит: к ней в уголок
Белоснежный голубок
     С светлыми глазами,
Тихо вея, прилетел,
К ней на перси тихо сел,
     Обнял их крылами.

Смолкло все опять кругом…

    Вот Светлане мнится,
Что под белым полотном
    Мертвый шевелится…
Сорвался покров; мертвец
     (Лик мрачнее ночи)
Виден весь — на лбу венец,
     Затворены очи.
Вдруг… в устах сомкнутых стон;
Силится раздвинуть он
     Руки охладелы…
Что же девица?.. Дрожит…
Гибель близко… но не спит
     Голубочек белый.

Встрепенулся, развернул

    Легкие он крилы;
К мертвецу на грудь вспорхнул…
     Всей лишенный силы,
Простонав, заскрежетал
     Страшно он зубами
И на деву засверкал
     Грозными очами…
Снова бледность на устах;
В закатившихся глазах
      Смерть изобразилась…
Глядь, Светлана… о творец!
Милый друг ее — мертвец!
      Ах!.. и пробудилась.

Где ж?.. У зеркала, одна

     Посреди светлицы;
В тонкий занавес окна
     Светит луч денницы;
Шумным бьет крылом петух,
     День встречая пеньем;
Всё блестит… Светланин дух
     Смутен сновиденьем.
«Ах! ужасный, грозный сон!
Не добро вещает он —
     Горькую судьбину;
Тайный мрак грядущих дней,
Что сулишь душе моей,
     Радость иль кручину?»

Села (тяжко ноет грудь)

     Под окном Светлана;
Из окна широкий путь
     Виден сквозь тумана;
Снег на солнышке блестит,
     Пар алеет тонкий…
Чу!.. в дали пустой гремит
     Колокольчик звонкий;
На дороге снежный прах;
Мчат, как будто на крылах,
     Санки кони рьяны;
Ближе; вот уж у ворот;
Статный гость к крыльцу идет…
     Кто?.. Жених Светланы.

Что же твой, Светлана, сон,

     Прорицатель муки?
Друг с тобой; все тот же он
     В опыте разлуки;
Та ж любовь в его очах,
     Те ж приятны взоры;
Те ж на сладостных устах
     Милы разговоры.
Отворяйся ж, божий храм;
Вы летите к небесам,
    Верные обеты;
Собирайтесь стар и млад,
Сдвинув звонки чаши, в лад
     Пойте: многи леты!